Где двое или трое собраны во имя Моё

Сказал Господь: смотрите, не презирайте ни одного из малых сих; ибо говорю вам, что Ангелы их на небесах всегда видят лице Отца Моего Небесного. Ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее. Как вам кажется? Если бы у кого было сто овец, и одна из них заблудилась, то не оставит ли он девяносто девять в горах и не пойдет ли искать заблудившуюся? И если случится найти ее, то, истинно говорю вам, он радуется о ней более, нежели о девяноста девяти незаблудившихся. Так, нет воли Отца вашего Небесного, чтобы погиб один из малых сих. Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь. Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе. Истинно также говорю вам, что если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного, ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них.

«Смотрите, не презирайте ни одного из малых сих», – говорит Господь. Кто эти «малые сии»? Прежде всего, дети. Господу не нравится, когда великие в Церкви или мнящие себя быть великими, относятся невнимательно к тому, что происходит с детьми. Как будто их не касается, что детей растлевают, приучают их к такой жизни, где грех является нормальным явлением. Их как бы лишают уже самой способности покаяться и возвратиться ко Господу, и обрести все, что хочет дать им Бог. Но малые сии – это, конечно, все люди, прежде всего, в Церкви. Те, кто искренне приходит ко Господу, но вера их слабая, и о Боге они знают очень мало. Мы не должны смотреть на них свысока, как на людей, которые не просвещены истинным знанием. Откуда же им знать, если они только переступили порог храма Божия? А некоторые еще вообще в Церковь не вошли, они – «не двора сего», по словам Господа.

«Смотрите, – говорит Господь, – ибо Ангелы их на небесах всегда видят лице Отца Моего Небесного». То есть, вокруг этих людей совершается ангельская служба. Ангелы видят лицо Отца Небесного непрестанно, изумеваясь Его славе, Его любви, готовые исполнить все, что ни скажет им Господь для блага малых сих. И если мы хотим увидеть лицо Отца Небесного, лик Христов в будущей жизни, мы должны, прежде всего, быть исполнены готовности сделать все для малых сих, для их блага.

Господь дает нам образ Своей непостижимой любви ко всем людям без исключения. Он говорит: «Как вам кажется? Если бы у кого было сто овец, и одна из них заблудилась, то не оставит ли он девяносто девять в горах и не пойдет ли искать заблудившуюся? И если случится найти ее, то, истинно говорю вам, он радуется о ней более, нежели о девяноста девяти незаблудившихся». Мы знаем, что Господь наш, Пастырь Небесный, прошел по всем горам и долам, изнемогая от усталости, падая под ношею Креста, чтобы найти эту заблудшую овцу. И теперь Он радуется о ней. Святые отцы говорят, что овца заблудшая – это все мы, весь род человеческий. Потому что мы – падшее создание, мы заблудились, сбились с дороги, и нам грозит опасность и смерть. Господь находит весь род человеческий, оставляя девяносто девять незаблудших овец – Ангелов, которые радуются об этой обретенной овце. И Сам Господь радуется о ней больше, чем о незаблудших.

Одновременно Господь говорит здесь и о каждой человеческой душе. Для Него одна овца имеет такое же значение, как все стадо. Один человек, находящийся в Церкви, для Него столь же дорог, как вся Церковь. Вот любовь Божия, о которой Дух Святой говорит нам сегодня. И тот человек, который не пришел еще в Церковь и которого хотят сегодня погубить, так же дорог Спасителю, как вся Церковь, которая не заблудилась. Она не заблудилась, если понимает, о чем говорит Христос. Потому что наше знание истины, правды и любви должно измеряться единственно Духом Святым, любовью Бога, Его истиною.

И дальше Господь говорит, что истина, действительно, неотделима от любви. «Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним». Любовь эта дорого стоит. И она дорого стоит для Господа, дорогою ценою приобретена для нас. И каждый из нас должен приобрести ее дорогою ценою – верностью истине. Иди и обличи его, не носи это в себе. Самое опасное, когда внутри нас кровоточащая рана, и это созревает во все большую вражду к согрешившему против нас человеку. Может быть, он не знает, не понимает, что сделал. Может быть, ему не достает именно того, чтобы ему кто-то сказал об этом с любовью. Между тобою и им одним – не кричи на весь свет, что этот человек согрешил. Прежде чем ты будешь иметь право это сделать, наедине с этим человеком выясни все. Может быть, он тут же с радостью увидит свою ошибку, и будет радость и для тебя, и на небесах. И не нужно добавлять к этому что-нибудь еще.

Но если этот человек будет упорствовать в своем заблуждении, пойди, возьми одного или двух, – говорит Христос, – единомысленных твоих и обличите его вместе. Мы нуждаемся в том, чтобы в делании добра нам помогали другие люди. И мы не должны унывать, опускать руки, говорить, что безнадежное дело – с этим человеком уже все кончено, потому что он не обращает внимания на наши вразумления. Может быть, эти двое или трое, кого ты позовешь, найдут такие слова, которые тебе никогда на ум не приходили. Может быть, у них любви больше, чем у тебя, и он послушает их. Может быть, он поймет, что он противостоит сразу всем, и покается.

Но есть очень упрямые люди. Они могут отвергнуть любое вразумление. «Если же не послушает их, – говорит Господь, – скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь». Скажи Церкви, потому что Церковь хранит то, что дал ей Господь, она – хранительница истины, столп и утверждение истины, всех догматов, тайн веры, заповедей Божиих. И горе тому человеку, который бывает отлучен от Церкви, который подвергается анафеме церковной. Невозможно пребывать в Церкви, пользоваться ее преимуществами, дарами небесными Духа Святого и отвергать основание учения церковного, которое положено жизнью и смертью Христовой, благодатью Духа Святого. Господь говорит об этом отвержении.

Но это слово исполнено не только пламенеющей истины, но и пламенеющей любви. Господь не говорит: «Да будет он тебе как сатана, как бес». Он говорит: «Да будет он тебе как язычник и мытарь», – то есть как тот, кто не утратил способность возвратиться к Богу с покаянием. Тот, кто остается еще человеком, и о котором Церковь молится, чтобы привести его к себе. В истории Церкви были еретики, которых она называет волками лютыми, не щадящими стада. В своей разрушительной деятельности по отношению к Церкви они уподобляются самому диаволу. Но и здесь Святая Церковь, извергая их из себя, не оставляет их своей любовью, молясь об их вразумлении. И мы знаем такие примеры, когда самые страшные отступники возвращались покаянием к истине, и были приняты в Церковь.

«Где двое или трое, – говорит Христос, – собраны во имя Мое, там Я посреди них». Церковь – это не один человек, а, по крайней мере, – два или три. Господь говорит нам о тайне того единства, к которому призваны мы все, весь род человеческий. О тайне самых малых молитвенных собраний, о тайне Вселенских Соборов. В конце концов, все измеряется не количеством собравшихся людей, но соборным разумом Церкви. Где неложная любовь ко Христу, там Христос предваряет собрание всех.

Будем дорожить этим даром Божиим, помня, что времена наступают трудные. Во времена гонений не всегда может собраться многолюдный храм, а только двое или трое могут быть собраны где-то во имя Христово. Преподобный Нектарий Оптинский пророчествовал, что будет время, когда в Церкви останется всего один епископ, один священник и один мирянин. Наверное, он не в буквальном смысле говорит эти слова. Но в том смысле, что там, где есть хоть один епископ, один священник и один мирянин, любящие Христа, где двое или трое собраны во имя Христово – там Христос посреди них и там Церковь Божия. Дай Бог нам принадлежать к этому собранию, сколько бы нас ни было, пусть даже двое или трое. То же присутствие Божие среди нас, та же слава, как во всей Церкви, то же утешение, как если бы было две или три тысячи собраны во имя Христово, как это было в день Пятидесятницы, когда святой апостол Петр говорил в Духе Святом и открывал им Христа.

«Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» Мф. 18:20.

Наш Бог живой и Он каждый день говорит среди нас. Хвала Господу! Господь Иисус осуществляет Свое руководство через Дары Духа Святого. И сегодня Дух Святой обращает наше внимание на доктрину о Теле . Божий проект для последнего времени, заключается в том, что Он избирает для общения не одного человека, как мы видим в Ветхом Завете, а Тело Христово, состоящее из избранных и верных слуг. И именно в Теле Христовом, Бог производит излияние Духа Святого. Через Кровь Христа мы входим в Божье присутствие и в общение с Ним. Апостол Павел получил откровение о Теле от Самого Господа и во Втором послании к Коринфянам очень хорошо отразил прообраз Тела Христова, как тело человека, описав взаимодействие органов, их функции и зависимости.

Мы также встречаем в Слове Божьем следующие слова: «И если станет преодолевать кто-либо одного, то двое устоят против него: и нитка, втрое скрученная, нескоро порвется» Еккл. 4:12 . Господь через Библию оставил нам Свое учение, прообраз нашей жизни, чтобы мы научались от Него.

Сегодня Дух Святой вновь показывает, как важно для нас иметь жизнь в Теле Христовом. Жизнь – безопасную, надежную, истинную, где есть действие Святого Духа и Божье присутствие. Чтобы мы стремились в единое Тело. Мы можем иметь безопасность, только если мы находимся в общении с Его народом, в Теле, в Церкви. Там мы можем наслаждаться Его присутствием: «Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них ».

Через это Откровение Иисуса Христа, начинается новый этап Божьего Проекта по Спасению. И наша сила, и победа заключается не в том, что мы станем ближе друг к другу, или же станем больше общаться семьями и иметь много друзей. Нет. А в том, что каждый из нас на этом месте ради Иисуса Христа, во имя Его, чтобы быть исполнителями Его проекта здесь на земле, быть чистыми сосудами в Его руках. В Иисусе Христе наша сила и наша победа!

Окончание Божьего Проекта на земле – это обетование, пророчество о том, что Господь вернется, Иисус придет за Своей Церковью. Он вернется за Своим новым Телом, за Своим народом. Этим обетованием, этой надеждой и Верой сегодня живет вся Его Верная Церковь.

Для Бога Отца не важна твоя ветхая природа, не важен твой прежний образ жизни. Иисус Христос – Сын Божий пострадал, умирая за тебя и меня на кресте. Он – Агнец совершенный. Нам следует принять это прощение в свои жизни. Мы сегодня имеем возможность сораспяться с Христом, умереть для себя и воскреснуть для Жизни Вечной. Сегодня ты можешь иметь обновление для своей жизни в Божьем присутствии, в Его собрании.

Мы совершаем свой путь Спасения в эти последние, трудные дни, когда Любовь охладевает, Вера ослабевает и враг обкрадывает многих: «Но Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле?» Лук. 18:8 . Господь знал о том, что наступит это трудное время, когда враг душ человеческих еще больше ожесточится. Поэтому в эти последние дни, Он все больше изливает Свою благодать в Тело Христово Святым Духом. Мы имеем возможность принять это благословение – быть в Работе Божьей .

Сегодня наша задача заключается в том, чтобы устоять, удержать то, что мы уже имеем от Господа. А мы имеем это вернейшее пророческое Слово, Открытую доктрину, учение Христово. Для этого нам необходимо стараться и всеми силами стремиться исполнить Его волю, быть послушными Слову и жить Верой.

Обнаружив в тексте ошибку, выделите ее и нажмите Ctrl + Enter

Традиционное христианское толкование данного отрывка говорит о том, что здесь речь идет о молитве нескольких верующих, собранных вместе просить о чем-то Господа. Однако все ли так однозначно? Давайте более подробно рассмотрим данные стихи, затрагивая контекст сказанного Иешуа.

«Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего;

если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово;

если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь.

Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе.

Истинно также говорю вам, что если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного,

ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них»

(Св. Евангелие от Матфея 18:15-20)

Мы видим, что контекст данных стихов говорит о некоем согрешении одного брата против другого и для того чтобы разрешить данный конфликт, необходимо сначала постараться решить его один на один, затем посредством 2-х и 3х- братьев, а если это не поможет, то следует обратиться к собранию. Однако почему Иешуа говорит именно о двух или трех свидетелях? Почему не о 5-х или 7-х?

Совершенно однозначно Иешуа в данном отрывке ссылается на неизменную заповедь Торы, которая гласит:

«Недостаточно одного свидетеля против кого-либо в какой — нибудь вине и в каком-нибудь преступлении и в каком-нибудь грехе, которым он согрешит: при словах двух свидетелей, или при словах трех свидетелей состоится дело » (Второзаконие 19:15)

Аналогичную ситуацию мы видим в послании Павла (Шауля):
«Обвинение на пресвитера не иначе принимай, как при двух или трех свидетелях » (Первое послание к Тимофею 5:19)

Автор Еврейского Нового Завета Давид Штерн переводит слова "связать" и "развязать" как "запретить" и "разрешить". Эти термины использовались в иудаизме в первом веке и имели значения "запретить" и "разрешить", как это видно из статьи "Связывание и развязывание", опубликованной в Энциклопедии Иудаике 3:215:

СВЯЗЫВАНИЕ и РАЗВЯЗЫВАНИЕ (Иврит, асар ве-хитир)... Раввинский термин означающий ""запрещение и разрешение"... "Фарисеи всегда считали, что обладают властью связывать и развязывать. Во времена правления царицы Александры фарисеи, по словам Иосифа Флавия (Иудеская Война 1:5:2), "стали управлять всеми общественными делами так, будто были уполномочены изгонять из общества и принимать обратно, равно как и связывать и развязывать"... Различные школы были наделены властью "связывать и развязывать"; то есть запрещать и разрешать (Талмуд: Хагига 36); и они могли связать любой день провозглашением его днём поста (...Талмуд: Та"анит 12а...). Эта сила и власть, которой в каждом столетии были наделены раввины или Сангедрин, подвергалась ратификации и окончательному подтверждению небесным правосудием (Сифра, Емор; Талмуд: Маккот 236).

Назначая учеников своими преемниками, Иисус использовал понятную всем формулу (Мат. 16:19, 18:18). Этими словами Он, фактически, наделил их той властью, которая, как Он видел, принадлежала книжникам и фарисеям, которые "связывают бремена тяжёлые и возлагают их на плечи людям, но не хотят и перстом двинуть их"; то есть, "развязать их", поскольку они имеют власть сделать это (Мат. 23:2-4).

Обычно христиане видят стихи 19-20 как определение "мессианского миньяна", в котором вместо собрания как минимум десяти человек, установленного галахой (Талмуд, СанГедрин 26) для публичных молитв в синагогах, достаточно двух или трёх, собранных во имя Йешуа, плюс сам Йешуа, который там посреди них (ст. 20). Проблема здесь в том, что контекст этого отрывка не говорит о молитве. Скорее всего, Йешуа обращается к тем, кто имеет власть регулировать мессианскую общественную жизнь (ст. 15-17), даёт им поручение устанавливать новозаветную галаху, то есть, принимать авторитетные решения там, где речь идёт о том, как должно вести мессианскую жизнь. В ст. 19 Йешуа учит о том, что когда какая-либо проблема формально рассматривается советом, состоящим из двух или трёх глав мессианской общины, и они принимают галахическое решение здесь на земле, они могут быть уверены, что за ними стоит власть Бога на небесах.

Сравните с Мишной:

"Раввин Ханания бен-Т"радион сказал: "Если двое сидят вместе и слова Торы произносятся между ними, то ш"хина (Божье присутствие) пребывает среди них, как сказано: "Боящиеся Адоная говорят вместе, и Адонай обратил внимание и слышал, и запись была произведена пред Ним о боящихся Адоная и размышляющих об имени Его" (Малахия 3:16)"". (Авот 3:2)

"Откуда вы знаете, что если вместе молятся десять человек, то Ш"хина ["явное Божье присутствие"] пребывает посреди них? Потому что сказано: "Бог стоит в собрании Божьем" (Псалом 81:1) [и "собрание" должно иметь миньян - по крайней мере, десятерых]. А откуда вы знаете, что если трое заседают в суде в качестве судей , то Ш"хина посреди них? Потому что сказано: "Среди судей он представляет суд" (Б"рахот 6а)

Таким образом, в соответствии со ст. 18-20 остальные ученики Йешуа присоединяются к Кифе (Петру) (16:19) и заменяют собой "коганим-левитов и судью, который будет в те дни" (Второзаконие 17:8-12), становясь окончательными носителями галахической власти.

Единство содержания стихов 15-20 очевидно также из того, что "двое или трое" упоминаются как в 16 ст. так и в 19-20. Более того, затем становится ясно, что ст. 21 продолжает развивать тему, начатую в ст. 15 (как нужно вести общественную жизнь в мессианской общине), что в обратном случае было бы неуместным переходом от одной темы к другой (наставление о молитве).

Следующее расширенное толкование стиха 19 поясняет его значение: "Чтобы повторить (греч. каи: "и, более того") [и подтвердить, иными словами, то, что только что я сказал в ст. 18], я говорю вам, что если двое из вас [лидеры мессианской общины] согласны в решении по любому Галахическому вопросу или вопросу общественного порядка, то тогда оно [галахическое решение, которое вы вынесете] будет для них [людей, которые просили рассмотреть этот вопрос] подобным исшедшему прямо от моего Отца Небесного". В ст. 20 Йешуа придаёт большую силу этому высказыванию тем, что обещает своё собственное присутствие и власть в таких ситуациях. Тем не менее, к традиционному христианскому пониманию ст. 19-20 можно отнестись как к драшу, говорящему о молитве и укрепляющему веру в то, что молитвы верующих "сильны и эффективны" (Яак. 5:16).

По материалам Д. Штерна

В чем разница между Вселенскими Соборами и нашими собраниями, кроме масштабов обсуждаемых вопросов? Размышляет священник Константин Камышанов.

Истинно также говорю вам, что если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного, ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них.

Где это место? Во-первых, в храме. Все участвуют в службе. Дьякон и священник возглашают, певчие - воспевают, народ молится, и Господь приходит. А еще где? Да, пожалуй, нигде. Разве что там, где праведники кладут жизнь друг за друга, Христа ради надрываются волонтеры, трудятся мирные герои автобуса «Милосердие». Разве только там, где иноки постом и молитвой ищут Бога.

После службы прихожане любят поговорить. Как они говорят? Обмениваются монологами, терпят и ждут своей очереди высказаться сполна. В таких беседах даже священнику трудно вставить слово. Это когда уже успокоятся, сядут за стол, начнут пить чай, то тогда только можно священнику начать речь, а так - молчи. Монолог - вообще, профболезнь «православных». Никто никого не слушает.

Все говорят. В миру народ еще как-то тормозит, потому что устает, потому что нет охоты пересказывать вранье газет и телевидения. А вот мы уверены, что наша правда коренится в основах мироздания, и поэтому глухи ко всему, что не является собственным мнением. У нас железная непробиваемость, и все мы «на нервах»

Сражаются одни «православные» издания с другими, журналисты с журналистами. Сражается профессура. И получается, что там, где собираются якобы «во имя Христа», сплошь шум и драка.

Умение слушать или, что еще реже, принимать речь ближнего - редкая вещь. Настолько редкая, что люди готовы ехать через всю страну к человеку, умеющему слушать. К такому, как , который умел слушать Бога и людей. И это умение превращало его самого в счастливого человека, а тех, кто умел слушать его советы - в счастливых людей

Революция сожгла почти весь духовный слой, накопленный Россией за тысячу лет. Она вылущила из культуры голое зерно первородного греха. Он заключается в крайнем ожесточенном эгоцентризме. Неважно, мал человек или велик, он как вселенский волдырь или нарыв очень болезненно воспринимает любое сомнение в своем достоинстве, во всем видит покушения на права и свободу.

В советском человеке преднамеренно уничтожали личность и воспитывали, как говорили коммунисты, «трудящуюся массу». И вот результат - болезненная реакция на любое прикосновение к любимому «Я». На волдырь можно только нежно дуть, мазать его дермаколом или вареньем.

Понятно, почему политическим идеалом этой суммы эгоистов на сегодня, является новая Запорожская Сечь или анархия батьки Махно, где каждый сам за себя, без руля и без ветрил. Подспудная, безбрежная и древняя мечта о дикой вольнице захватила умы новых революционеров сполна, словно и не бывало тысячи лет государства, словно наши учителя-греки приснились нам. «Супер-Я»пост-советского человека готово облаком покрыть весь мир.

О празднике памяти отцов шести Вселенских соборов писалось много. Есть краткие характеристики их деяний. Но сегодня хотелось бы обратить внимание на удивительный феномен - умение коллективом обретать Истину. И обратить внимание на важный прикладной вывод о том, что непогрешимы только Соборы. А все остальные владеют истинной отчасти.

Даже харизматичные сельские батюшки, даже герои «православных» блогов и профессура, даже простой начитанный прихожанин или прихожанка «вся на чудесах», могут ошибаться. Ошибку изнутри невозможно заметить. Тонкий человек может уловить отшествие благодати при ошибке. А простой христианин может, при хорошем воспитании, догадаться об ошибке из мнения собеседника.

Беседа людей, собранных во имя Бога, - важная часть настройки внутреннего компаса правды. Если уметь слушать. Если уметь помолчать, когда не спрашивают. Если уметь делать паузу. Если разрешать Богу вставить Свое слово. Если уметь наслаждаться словом Божиим

У нас не то, что собор, в семье нет мира. Пишут статьи «Семья - школа терпения», «Семья - искусство договариваться», где описываются рецепты закоренелым эгоистам. Зайдем на любой «православный» блог или форум. Кажется, поубивали друг друга или сожгли бы дотла, измельчили бы в молекулы без права воскресения. Первородный грех обманывает людей в том, что они абсолютно правы везде и всегда. Ну а если мы всегда правы, то почему мы не поступаем так, как святые отцы?

У нас нет духа поступить как . Не ученого философии мужа не хотели выпускать на форум. Он прорвался и, чтобы доказать троичность Бога, сжал кирпич в ладони. Из кирпича вышел огонь, вода и глина.

У нас нет смелости заушить Ария, как это сделал другой святитель - .

У нас нет внутри глаголов Бога, как у , чтобы к ним начали прислушиваться.

Даже на греческих форумах и ареопагах босоногие греки, не христиане, умели выслушать (!!!) друг друга и принять общее решение. А мы в собраниях принимаем интриги и обиды.

Этих слов когда-то не было в природе. Они родились на первом Вселенском соборе:

Веруем во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца всех видимых и невидимых. И во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия единородного, рожденного от Отца, то есть из сущности Отца, Бога от Бога, Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, не сотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша, яже на небеси и на земли; нас ради человек и нашего ради спасения сшедшего, и воплотившася и вочеловечшася, страдавша и воскресшего в третий день, и восшедшего на небеса, и паки грядущего судити живым и мертвым. И во Святого Духа.

Сегодня невозможно представить чтобы «православные», собравшись вместе, могли обсуждать подобное, не уничтожив друг друга.

Дело не только в культуре общения, осознании важности умения договариваться или в презрении к шумным варварским собраниям. Это на вече или в дикарских демократиях прав тот, кто сильнее буянит на площади. Все-таки культура диалога, принятая в Европе, это не только некий этический феномен или условность. Это еще и базис надстройки культуры христианства.

Чертеж, по которому эта надстройка созидается, дается верующим во Христа Святым Духом. Святым Духом была водима рука апостолов. Святой Дух восприняли отцы Вселенских Соборов. Решения соборов богодухновенны. Вот цитата из деяний Превого Собора:

Сообщаемый Христом истинный γνώσις не есть только «учение ο нетлении», но и самый факт нетления. Он Свою плоть через смерть привел к нетлению и для верующих в это спасительное значение Его смерти и воскресения преподал Евхаристию как «лекарство бессмертия». Евхаристия - это «лечебное средство, чтобы не умереть»!

Такие слова не могли возникнуть в голове человека замкнутого на себе, своей логике и опыте. Это слова человека видящего и слышащего Бога. Вот как благодаря умению слышать, реалистически понимается искупление и спасение - это новое миротворение!

Деформация христианских сообществ произошла не только на личностном уровне. После раскола католики провели четырнадцать соборов. Последний из них, привнесший огромное количество фундаментальный изменений, прошел в 1965 году. Православный мир говорит о грядущем Восьмом Вселенском соборе - как о попытке восстановить соборную жизнь Ойкумены. Мы ощущаем нехватку воздуха при решении проблем современности в одиночку.

«Константинопольский патриарх Варфоломей, который в семье православных народов является первым среди равных, настроен на то, чтобы провести этот собор в ближайшие годы. Когда недавно он был в Москве, то сказал, что хотел бы созвать собор в течение одного года или двух, максимум трех лет», - сказал глава Отдела внешних церковных связей Московского патриархата митрополит Волоколамский Иларион в беседе с журналистами в Варшаве.

В конце мая патриарх Константинопольский Варфоломей, посещая Россию, заявил, что принято решение ускорить процесс подготовки Всеправославного собора, отметив, что итоги этого исторического мероприятия «будут иметь величайшее значение для всего православного мира», сообщает сайт ОВЦС.

Но и здесь разномыслие. Многие пастыри боятся и предупреждают о не нужности этого собора. Однако Дух Святой все устроит к лучшему. Что не от Бога, то распадется, а что Ему угодно, то все равно будет.

Человеку не в силах умерить собственный эгоизм своими внутренними силами. Только внешняя благодать Бога позволяет нам любить друг друга и находить истину. Пытаясь найти истину в недрах своего Я, мы увядаем и удаляемся от людей и Бога.

Вместо собора в семье, в миру мы везде творим кафедру своему монологу. Мы обкрадываем себя, беспрестанно поучая в том, чего не познали жизнью и сердцем. Если развит ум, но атрофировано «сердце» и нет практики, то у такого человека голова стремится вперед, а ноги заплетаются, и он падает. Соединение равного развития ума, сердца и жизни приносит истинную мудрость. Без этого человек похож на урода с большой головой и недоразвитыми ногами и телом.

Мы не только окрадываем себя, но и травмируем наших близких этой «кривой» мудростью. И вместо того, чтобы стяжать близость Христа, собираем злость и обиды. Не имея Божией правды, мы все время обижаемся. Это верный симптом закупоренности.

Мы не только окрадываем и раним людей, мы захлопываемся для Бога. Таким образом, наш крестик мы превращаем из свидетельства общности со Христом просто в кусок металла. Печать Дара Духа Святого была положена на каждого из нас, христиан, а мы пытаемся закрыться эгоизмом как зонтиком от Духа, безумствуя на форумах и постоянно извергая потоки никому не нужных слов. Мы взяли Божий дар - Слово - и используем его себе на корысть.

Пусть память святых Отцов Шести Вселенских Соборов выразится у нас не дежурным приветствием

Здрасте, с праздничком!

Соборы со Второго по Шестой были христологическими. Церковь уясняла для себя природу личности Христа. То есть, узнавала Его и понимала степень близости. Поэтому этот день пусть станет и для нас нашей попыткой услышать Христа, услышать друг друга и увидеть друг в друге отражение Бога. Попробовать престать искать себя в каждом зеркале. Попробовать осознать слова Бога:

Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них.

Попробовать узнать, а как это - Христос посреди нас?

Однажды к пришли «великие» кавказские старцы с модным тогда учением и стали агитировать «простеца». А он спросил:

Ты это говоришь в Духе или от себя?

А что это? - отвечал кавказский подвижник. Спросил, задумался, замолчал и отошел. У него хватило духовной культуры для того, чтобы замолчать и задуматься.

И наконец, дает урок того, как Бог бывает между людьми:

«Что же чувствуете Вы теперь?» - спросил меня о. Серафим. - Я отвечал: «Необыкновенно хорошо». - «Да как же хорошо-то?» - спросил он, - Что же именно-то?» Я отвечал: «Такую тишину и мир в душе моей, что никаким словом то выразить Вам не могу». - «Это, Ваше Боголюбие, тот мир,- сказал о. Серафим,- про который Господь сказал ученикам: Мир мой даю вам, не яко же мир дает, Аз даю вам. Аще бы от мира были бысте, мир убо свое любил бы; но якоже избрах вы от мира сего, сего ради ненавидит вас мир. Обаче дерзайте, яко Аз победих мир (Иоан. 14, 27; 15, 19; 15, 33). Вот этим-то людям, ненавидимым от мира сего, избранным же от Господа, и дает Господь тот мир, который в себе теперь Вы чувствуете.

Ну уж теперь нечего более, кажется, спрашивать Вам, Ваше Боголюбие, каким образом бывают люди в благодати Духа Святаго; а будете ли Вы помнить теперешнее явление неизреченной милости Божией, посетившей нас?

Не знаю, Батюшка,- сказал я ему,- удостоит ли меня Господь Бог навсегда помнить - и так живо и явственно, как я теперь это чувствую.

И он сказал:

А я мню, что Господь поможет Вам навсегда удержать в памяти Вашей.

Вот какой плод должна приносить встреча христиан между собой, потому что: Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них.

«ГДЕ ДВОЕ ИЛИ ТРОЕ СОБРАНЫ ВО ИМЯ МОЕ»

В одну из зим поступил с этапа в барак юноша лет двадцати трех, студент, осужденный на 20 лет по 58-й статье. Лагерной житейской премудрости еще в полной мере не набрался, так как сразу после приговора попал из Бутырок в «особый».

Молодой, зеленый еще, плохо понимавший, что с ним произошло, попав в «особый», сразу столкнулся с уголовниками. Одет парень был хорошо, не обносился еще по этапам, увидели его уголовники во главе с Иваном Карими решили раздеть. Сели в карты играть на одежду парня. Все видят, что разденут его, а сказать никто ничего не может, даже Сазиков не смел нарушить Лагерную традицию. Закон – на «кон» парня поставили – молчи, не вмешивайся. Вмешался – прирежут.

Те из заключенных, кто долго по лагерям скитался, знали, что если на их барахло играют, сопротивляться нельзя – смерть.

Иван Карий всю одежду с парня выиграл, подошел к нему и сказал: «Снимай, дружок, барахлишко-то».

Ну и началось. Парня Алексеем звали, не понял сперва ничего, думал, смеются, не отдает одежду. Иван Карий решил для барака «комедию» поставить, стал с усмешкой ласково уговаривать, а потом бить начал. Алексей сопротивлялся, но уже теперь барак знал, что парень будет избит до полусмерти, а может быть, и забит насмерть, но «концерт» большой будет.

Затаились, молчат все, а Иван Карий бьет и распаляется. Алексей пытается отбиться, да где там, кровь ручьем по лицу течет. Уголовники для смеха на две партии разделились, и одна Алексея подбадривает.

Отец Арсений во время «концерта» этого дрова около печей укладывал в другом конце барака и начала не видел, а тут подошел к крайней печке и увидел, как Карий студента Алешку насмерть забивает. Алексей уже только руками закрывается, в крови весь, а Карий озверел и бьет и бьет. Конец парню.

Отец Арсений дрова молча положил перед печью и спокойно пошел к месту драки и на глазах изумленного барака схватил Карего за руку, тот удивленно взглянул и потом от радости даже взвизгнул. Поп традицию нарушил, в драку ввязался. Да, за это полагалось прирезать. Ненавидел Карий о. Арсения, но не трогал, барака боялся, а тут законный случай сам в руки идет.

Бросил Карий Алешку бить и проговорил: «Ну, поп, обоим вам конец, сперва студента, а потом тебя».

Заключенные растерялись. Вступись – все уголовники, как один, поднимутся. Карий нож откуда-то достал и бросился к Алешке.

Что случилось? Никто толком понять не мог, но вдруг всегда тихий, ласковый и слабый о. Арсений выпрямился, шагнул вперед к Карему и ударил его по руке, да с такой силой, что у того нож выпал из руки, а потом оттолкнул Карего от Алексея. Качнулся Карий, упал и об угол нар разбил лицо, и в этот момент многие засмеялись, а о. Арсений подошел к Алексею и сказал: «Пойди, Алеша, умойся, не тронет тебя больше никто», – и, будто бы ничего не случилось, пошел укладывать дрова.

Опешили все. Карий встал. Уголовники молчат, поняли, что Карий свое «лицо потерял» перед всем бараком.

Кто-то кровь по полу ногой растер, нож поднял. У Алешки лицо разбито, ухо надорвано, один глаз совсем закрылся, другой багровый. Молчат все. Несдобровать теперь о. Арсению и Алексею, прирежут уголовники. Обязательно прирежут.

Случилось, однако, иначе. Уголовники поступок о. Арсения расценили по-своему, увидев в нем человека смелого и, главное, необыкновенного. Не побоялся Карего с ножом в руках, которого боялся весь барак. Смелость уважали и за смелость по-своему любили. Доброту и необыкновенность о. Арсения давно знали. Карий к своему лежаку ушел, с ребятами шепчется, но чувствует, что его не поддержат, раз сразу не поддержали.

Прошла ночь. Утром на работу пошли, а о. Арсений делами по бараку занялся: топит печи, убирает, грязь скребет.

Вечером заключенные пришли с работы, и вдруг перед самым закрытием барака влетел с несколькими надзирателями начальник по режиму.

«Встать в шеренгу», – заорал сразу. Вскочили, стоят, а начальник пошел вдоль шеренги, дошел до о. Арсения и начал бить, а Алексея надзиратели из шеренги выволокли.

«За нарушение лагерного режима, за драку попа 18376 и Р281 в холодный карцер № 1, на двое суток, без жратвы и воды», – крикнул начальник.

Донес, наклепал Карий, а это среди уголовников считалось самым последним, позорным делом.

Карцер № 1 – небольшой домик, стоящий у входа в лагерь. В домике было несколько камер-одиночек и одна камера на двоих, с одним узким лежаком, вернее – доской шириною сантиметров сорок. Пол, стены, лежак были сплошь обиты листовым железом. Сама камера была шириной не более трех четвертей метра, длиной два метра.

Мороз на улице тридцать градусов, ветер, дышать трудно. На улицу выйдешь – так сразу коченеешь. Поняли заключенные барака – смерть это верная. Замерзнут в карцере часа через два. Наверняка замерзнут. При таком морозе в этот карцер не посылали, при пяти-шести градусах, бывало, посылали на одни сутки. Живыми оставались лишь те, кто все двадцать четыре часа прыгал на одном месте. Перестанешь двигаться – замерзнешь, а сейчас минус тридцать. Отец Арсений старик, Лешка избит, оба истощены.

Потащили обоих надзиратели. Авсеенков и Сазиков из строя вышли и обратились к начальнику: «Гражданин начальник! Замерзнут на таком морозе, нельзя их в этот карцер, умрут там». Надзиратели наподдали обоим так, что от одного барака до другого очумелыми летели.

Иван Карий голову в плечи вобрал и чувствует, что не жилец он в бараке, свои же за донос пришьют.

Привели о. Арсения и Алексея в карцер, втолкнули. Упали оба, разбились, кто обо что. Остались в темноте. Поднялся о. Арсений и проговорил: «Ну! Вот и привел Господь вдвоем жить. Холодно, холодно, Алеша. Железо кругом».

За дверью громыхал засов, щелкал замок, смолкли голоса и шаги, и в наступившей тишине холод схватил, сжал обоих. Сквозь узкое решетчатое окно светила луна, и ее молочный свет слабо освещал карцер.

«Замерзнем, о. Арсений, – простонал Алексей. – Из-за меня замерзнем. Обоим смерть, надо двигаться, прыгать, и все двое суток. Сил нет, весь разбит, холод уже сейчас забирает. Ноги окоченели. Так тесно, что и двигаться нельзя. Смерть нам, о. Арсений. Это не люди! Правда? Люди не могут сделать того, что сделали с нами. Лучше расстрел!»

Отец Арсений молчал. Алексей пробовал прыгать на одном месте, но это не согревало. Сопротивляться холоду было бессмысленно. Смерть должна была наступить часа через два-три, для этого их и послали сюда.

«Что Вы молчите? Что Вы молчите, о. Арсений?» – почти кричал Алексей, и, как будто пробиваясь сквозь дремоту, откуда-то издалека прозвучал ответ:

«Молюсь Богу, Алексей!»

«О чем тут можно молиться, когда мы замерзаем?» – проговорил Алексей и замолчал.

«Одни мы с тобой, Алеша! Двое суток никто не придет. Будем молиться. Первый раз допустил Господь молиться в лагере в полный голос. Будем молиться, а там воля Господня».

Холод забирал Алексея, но он отчетливо понял, что сходит с ума о. Арсений. Тот, стоя в молочной полосе лунного света, крестился и вполголоса что-то произносил.

Руки и ноги окоченели полностью, сил двигаться не было. Замерзал. Алексею все стало безразлично.

Отец Арсений замолк, и вдруг Алексей услышал отчетливо произносимые о. Арсением слова и понял: это молитва.

В церкви Алексей был один раз из любопытства. Бабка когда-то его крестила. Семья неверующая, или, вернее сказать, абсолютно безразличная к вопросам религии, не знающая, что такое вера. Алексей – комсомолец, студент. Какая могла быть здесь вера?

Сквозь оцепенение, сознание наступающей смерти, боль от побоев и холода сперва смутно, но через несколько мгновений отчетливо стали доходить до Алексея слова: «Господи Боже! Помилуй нас грешных, Многомилостиве и Всемилостиве Боже наш, Господи Иисусе Христе, многия ради любве сшел и воплотился еси, яко да спасеши всех. По неизреченной Твоей милости спаси и помилуй нас и отведи от лютыя смерти, ибо веруем в Тя, яко Ты еси Бог наш и Создатель наш…» И полились слова молитвы, и в каждом слове, произносимом о. Арсением, лежала глубочайшая любовь, надежда, упование на милость Божию и незыблемая вера.

Алексей стал вслушиваться в слова молитвы. Вначале смысл их смутно доходит до него, было что-то непонятное, но, чем больше холод охватывал его, тем отчетливые осознавал он значение слов и фраз. Молитва охватывала душу спокойствием, уводила от леденящего сердце страха и соединяла со стоящим с ним рядом стариком – о. Арсением.

«Господи Боже наш Иисусе Христе! Ты рекл еси пречистыми устами Твоими, когда двое или трое на земле согласятся просить о всяком деле, дано будет Отцом Моим Небесным, ибо где двое или трое собраны во Имя Мое, там и Я посреди них…» И Алексей повторял: «… дано будет Отцом Моим Небесным, ибо где двое или трое собраны во Имя Мое, там и Я посреди них…»

Холод полностью охватил Алексея, все застыло в нем. Лежал ли, сидел на полу, или стоял, он не сознавал. Все леденело. Вдруг наступил какой-то момент, когда карцер, холод, оцепенение тела, боль от побоев, страх исчезли. Голос о. Арсения наполнял карцер. Да карцер ли? «Там Я посреди них…» Кто же может быть здесь? Посреди нас. Кто? Алексей обернулся к о. Арсению и удивился. Все кругом изменилось, преобразилось. Пришла мучительная мысль: «Брежу, конец, замерзаю».

Карцер раздвинулся, полоса лунного света исчезла, было светло, ярко горел свет, и о. Арсений, одетый в сверкающие белые одежды, воздев руки вверх, громко молился. Одежды о. Арсения были именно те, которые Алексей видел на священнике в церкви.

Слова молитв, читаемые о. Арсением, сейчас были понятны, близки, родственны – проникали в душу. Тревоги, страдания, опасения ушли, было желание слиться с этими словами, познать их, запомнить на всю жизнь.

Карцера не было, была церковь. Но как они сюда попали, и почему еще кто-то здесь, рядом с ними? Алексей с удивлением увидел, что помогали еще два человека, и эти двое тоже были в сверкающих одеждах и горели необъяснимым белым светом. Лиц этих людей Алексей не видел, но чувствовал, что они прекрасны.

Молитва заполнила всё существо Алексея, он поднялся, встал с о. Арсением и стал молиться. Было тепло, дышалось легко, ощущение радости жило в душе. Все, что произносил о. Арсений, повторял Алексей, и не просто повторял, а молился с ним вместе.

Казалось, что о. Арсений слился воедино со словами молитв, но Алексей понимал, что он не забывал его, а все время был с ним и помогал ему молиться.

Ощущение, что Бог есть, что Он сейчас с ними, пришло к Алексею, и он чувствовал, видел своей душой Бога, и эти двое были Его слуги, посланные Им помогать о. Арсению.

Иногда приходила мысль, что они оба уже умерли или умирают, а сейчас бредят, но голос о. Арсения и его присутствие возвращали к действительности.

Сколько прошло времени, Алексей не знал, но о. Арсений обернулся и сказал: «Пойди, Алеша! Ложись, ты устал, я буду молиться, ты услышишь». Алексей лег на пол, обитый железом, закрыл глаза, продолжая молиться. Слова молитвы заполнили все его существо: «… согласятся просить о всяком деле, дано будет Отцом Моим Небесным…» На тысячи ладов откликалось его сердце словам: «… Собраны во Имя Мое…» «Да, да! Мы не одни!» – временами думал Алексей, продолжая молиться.

Было спокойно, тепло, и вдруг откуда-то пришла мать и, как это еще было год тому назад, закрыла его чем-то теплым. Руки сжали ему голову, и она прижала его к своей груди. Он хотел сказать: «Мама, ты слышишь, как молится о. Арсений? Я узнал, что есть Бог. Я верю в Него».

Хотел ли он сказать или сказал, но мать ответила: «Алешенька! Когда тебя взяли, я тоже нашла Бога, и это дало мне силы жить».

Было хорошо, ужасное исчезло. Мать и о. Арсений были рядом. Прежде незнакомые слова молитв сейчас обновили, согрели душу, вели к прекрасному. Необходимо было сделать все, чтобы не забыть эти слова, запомнить на всю жизнь. Надо не расставаться с о. Арсением, всегда быть с ним.

Лежа на полу у ног о. Арсения, Алексей слушал сквозь легкое состояние полузабытья прекрасные слова молитв. Было беспредельно хорошо. Отец Арсений молился, и двое в светлых одеждах молились и прислуживали ему и, казалось, удивлялись, как молится этот человек. Сейчас он уже ничего не просил у Господа, а славил Его и благодарил. Сколько времени продолжалась молитва о. Арсения и сколько времени лежал в полузабытьи Алексей, никто из них не помнил.

В памяти Алексея осталось только одно: слова молитв, согревающий и радостный свет, молящийся о. Арсений, двое служащих в одеждах из света и огромное, ни с чем не сравнимое чувство внутреннего обновляющего тепла.

Били по дверному засову, визжал замерзший замок, раздавались голоса. Алексей открыл глаза. Отец Арсений еще молился. Двое в светлых одеждах благословили его и Алексея и медленно вышли. Ослепительный свет постепенно исчезал, и наконец карцер стал темным и по-прежнему холодным и мрачным.

«Вставайте, Алексей! Пришли», – сказал о. Арсений. Алексей встал. Входили начальник лагеря, главный врач, начальник по режиму и начальник «особого отдела» Абросимов. Кто-то из лагерной администрации говорил за дверью: «Это недопустимо, могут сообщить в Москву. Кто знает, как на это посмотрят. Мороженые трупы – не современно».

В карцере стояли: старик в телогрейке, парень в разорванной одежде и с кровоподтеками и синяками на лице. Выражение лиц того и другого было спокойным, одежда покрылась толстым слоем инея.

«Живы? – с удивлением спросил начальник лагеря. – Как вы тут прожили двое суток?»

«Живы, гражданин начальник лагеря», – ответил о. Арсений.

Стоящие удивленно переглянулись.

«Обыскать», – бросил начлага.

«Выходи», – крикнул один из пришедших надзирателей.

Отец Арсений и Алексей вышли из карцера. Сняв перчатки, стали обыскивать. Врач также снял перчатку, засунул руку под одежду о. Арсения и Алексея и задумчиво, ни к кому не обращаясь, сказал: «Удивительно! Как могли выжить! Действительно, теплые».

Войдя в камеру и внимательно осмотрев ее, врач спросил: «Чем согревались?» И о. Арсений ответил: «Верой в Бога и молитвой».

«Фанатики. Быстро в барак», – раздраженно сказал кто-то из начальства. Уходя, Алексей слышал спор, возникший между пришедшими. Последняя фраза, дошедшая до его слуха, была: «Поразительно! Необычный случай, они должны были прожить при таком морозе не более четырех часов. Это поразительно, невероятно, учитывая 30-градусный мороз. Вам повезло, товарищ начальник лагеря по режиму! Могли быть крупные неприятности».

Барак встретил о. Арсения и Алексея, как воскресших из мертвых, и только все спрашивали: «Чем спасались?» – на что оба отвечали: «Бог спас». Ивана Карего через неделю перевели в другой барак, а еще через неделю придавило его породой. Умирал мучительно. Ходили слухи, что своя же братва помогла породе придавить его.

Алексей после карцера переродился, он привязался к о. Арсению и всех, находившихся в бараке, расспрашивал о Боге и о православных службах.

Записано со слов Алексея и некоторых очевидцев,

живших в том же бараке.

ДВОЕ МОЛЯЩИХСЯ Основано на Еванг. Луки 18:9-14. К некоторым, которые уверены были о себе, что они праведны и уничижали других, Христос сказал притчу о фарисее и мытаре. Фарисей пошел в храм помолиться не потому, что он чувствовал себя грешником, нуждающимся в прощении, но