Философия и религия о счастье

План

Введение

Этимология слова «счастье».

Проблема счастья в отечественной философии.

В чём смысл жизни?

Цель или результат?

Счастье как эмоциональное переживание.

Условия счастья.

Счастье в философии.

Заключение

Литература

ВВЕДЕНИЕ

Человек всегда стремился к счастью. Человек всегда думал о счастье. Человеку удавалось быть счастливым. Но счастье - это настолько глубокое, настолько интимное переживание, что никакие общие схемы, никакие размышления не приближают нас к пониманию этого явления. И потому для каждого, кто задумывается о счастье, оно открывается в своей неизведанности и вечной новизне так, будто никто еще и не касался этой проблемы. Всякого, кто взялся за нее уже можно назвать счастливым. Именно в трудные времена, в эпоху тревог и опасностей нужно и должно размышлять о счастье. Как неразрывно связаны друг с другом электричество и магнетизм, так и наше душевное состояние связано с той философией, которую мы исповедуем.

1.Этимология слова «счастье».

Проследив этимологию слова "счастье", можно заметить закономерность. Древнегреческое слово "Eudaimonia" (= истинное счастье) составлялось из двух слов - eu (добро) и daimon (божество), т.е. дословно означало, что судьба человека находится под покровительством богов.

В Риме слово "счастье" означало имя богини - Фортуна. Само слово "Fortuna" имело еще два значения - удача и судьба. Богиня изображалась с рогом изобилия, колесом и рулевым веслом. То есть, она олицетворяла божественную милость, которая может быть дана только достойному. Поэтому восприятие счастья как категории в Римской империи было чисто практическим. Это было благосостояние, возможность выполнения желаний.

Для более низких слоев общества часто счастье обозначало экстатическое единение с богами, которые могут даровать более достойную жизнь. Позднее подобное отношение к счастью нашло отражение в христианском учении.

В русском языке слово "счастье" также имеет несколько значений:

1) рок, судьба, участь, доля; т.е. быть счастливым поначалу понималось как "находиться под милостью высших сил",

2) случайность, желанная неожиданность, успех в делах, т.е. быть счастливым, может означать и то, что человек может быть как бы соучастником своей судьбы.

Но есть еще и третий вариант: счастье - благоденствие, благополучие, покой и довольство; жизнь без горя и забот - это уже более приземленный вариант, что-то похожее на "счастье для бедных".

"Удача" в русском языке имеет также несколько значений - это успех, желанный случай, неожиданно успешный исход дела, а также внезапное счастье, хотя ранним значением этого слова была покорность, уступчивость судьбе. То есть, в русском языке слова "удача" и "счастье" с течением времени стали синонимами и означают примерно то же, что и ранее - нахождение под покровительством неких высших сил. Но, сколько людей, столько и мнений, поэтому можно выделить несколько наиболее распространенных взглядов на счастье. Их мы и рассмотрим далее.

2.Проблема счастья в отечественной философии.

Вопрос об этической категории «счастье» принадлежит к коренным вопросам человеческого существования. Ибо каждый стремится стать счастливым и данная проблема начала исследоваться давно. Она составляет одну из самых постоянных и, в то же время, динамичных установок морального сознания. И попытки решить данный вопрос сопровождают всю историю человечества.

В этической науке проблема счастья всегда занимала очень большое место. Исследованию этой проблемы уделяли много внимания мыслители прошлого (Аристотель, Эпикур, Августин, Фейербах) и современности (Толстой Л., Розанов В. и др.). Трактатов о счастье, действительно, много. Но большинство из них посвящено не проблеме счастья, а способам его достижения. В практическом отношении это самый важный аспект, но в теоретическом плане он является только одним из многих аспектов проблемы счастья.

Такой интерес понятен и объясним: ведь этика – это практическая философия, она не может абстрагироваться от реальных стремлений, тревог и нужд человека.

Несмотря на то, что проблема счастья исследуется давно, каждый раз находятся новые ракурсы ее познания. Особую актуальность проблема счастья обрела в современной России.

С исследуемой проблемой счастья тесно связан вопрос о смысле жизни. Меняется ли он в течение жизни или остается неизменным? Может ли счастье быть смыслом жизни или только средством для осуществления последнего?

Нужно отметить, что большинство отечественных философов обходили тему счастья. Но некоторые, говоря о смысле жизни, обращались и к теме счастья.

Василий Розанов – один из таких мыслителей. В основе его обращения к данной тематике лежит противоречие: с одной стороны, человек не может действовать иначе, как, повинуясь стремлению к счастью; с другой – человек должен следовать только этому влечению (т.е. признается, что иногда люди борются с ним). Затем, пытаясь разрешить данное противоречие, В. Розанов обращается к историческому возникновению идеи счастья. Человек всегда следует своему влечению к счастью (часто даже сам этого не замечая). А в требовании, чтобы каждый руководился только своим счастьем, заключено отрицание необходимого значения для людей этих идей, которые «лишь в меру своего соотношения с его счастьем должны быть предметом его стремлений и антипатий» (Розанов В.). Само понятие счастья В.Розанов определяет как «термин, указывающий высшее руководительное начало, или идеал, смотря на который мы прилагаем к данному объекту данный порядок мышления». Он также признает, что нет универсального счастья, т.е. оно у каждого свое, субъективное ощущение. В. Розанов пишет, что под счастьем можно понимать такое состояние, когда человек достиг пика удовлетворенности, когда он уже не хочет к чему – то стремиться, идти, искать. Единственное, чем различаются ощущения счастья у людей – это продолжительностью и напряженностью. И счастью, более продолжительному и количественно большему должно отдаваться предпочтение. Если возможно сделать счастливым нескольких человек, а не одного, то желательно это осуществить.

По своим ощущениям счастья людей нельзя разделить на высших и низших, так как все они «равноощущающие» и, поэтому, равны в праве на счастье. Ощущение счастья не нужно пытаться предвидеть, сознавать, иначе оно может исчезнуть, так как все, проходя рефлексию, теряет свою энергию. И такое счастье будет менее напряженным, а, может быть, вообще исчезнет.

Таким образом, надо меньше размышлять о счастье. Здесь можно провести параллели с В. Франклом, который также считал, что сознательно стремиться к счастью нельзя. И В. Розанов, и В. Франкл утверждали, что, если человек делает счастье предметом своих устремлений, то он неизбежно делает его объектом своего внимания. Но этим он теряет из виду причины для счастья и оно ускользает.

Точке зрения В. Розанова и В. Франкла можно противопоставить мнение Л. Фейербаха, который писал, что все человеческие желания и стремления – это стремления к счастью и избежать их, не думать о них, человек не может.

Розанов также утверждает зависимость истины от счастья: «лишь в меру достигаемого счастья человек может знать истину» (Розанов В.). Таким образом, только когда люди счастливы, они могут совершать открытия, совершенствовать что-то; то есть все, чего достигает человек, – есть продукт его ощущения счастья.

Одно из проявлений счастья – польза (утилитарный принцип). Но в ней не выражается вся полнота первого. Польза – добро, производимое через учреждения. При таком подходе жизнь человека подверглась бы искажению. Но есть высшие потребности духовной природы человека (религия, философия, искусство), которые невозможно выразить в терминах утилитарной доктрины. И если человечество будет постоянно стремиться к счастью, то оно умрет «как в душном кольце», и нет средств для него жить иначе, как, отвернувшись от этого счастья, которое нужно уметь нести.

Счастье, как и радость, есть лишь спутник в стремлении человека к иным целям. Таким образом, счастье составляет важную часть нашей жизни, но не является смыслом жизни.

В продолжение исследования следует обратиться к Л. Н. Толстому. По временным рамкам он жил, писал раньше В. Розанова.

Л. Толстой утверждал, что счастье всегда в наших руках, что оно является следствием доброй жизни, и приводил в подтверждение этого слова Ангелуса Силезиуса: «Если рай не в тебе самом, то ты никогда не войдешь в него». То есть, утверждается, что достигнуть счастья можно в земной, а не только в небесной жизни. И счастье зависит от самого человека, от образа жизни, а не от окружающих его людей. Если человек счастлив, то и другим от этого будет хорошо. В земной жизни мы можем получить все, чего желаем, а если люди считают иначе – это их заблуждение, так как в этой жизни все достижимо и исполнимо. Отрицается несчастливая жизнь, так как именно благодаря несчастьям человек становится счастливым и осознает это. То есть через мнимые несчастья человек становится счастливым. Чтобы достичь счастья, нужно исполнять закон Бога в действительности, а не умолять о благе. То есть надо действовать (согласно законам Бога), а не ожидать чего-то. Опять здесь проходит идея, что каждый творит свое счастье сам, своей жизнью и для достижения этого надо обратиться к себе. Благо заключено в нас самих, так как в каждом присутствует Бог и весь мир, то есть, есть счастье как потенция, а ее реализация зависит от нас самих, от того, сможем ли мы осознать это в себе. От этого осознания зависит и видение окружающего мира. Чем счастливее человек, тем больше хорошего он видит в мире, а чем несчастнее – тем больше плохого, причем не в себе, но в других. А «благо нашего духовного я» зависит лишь от нас. (Позже это было подтверждено исследованиями психологов).

Проблема счастья тесно связана с вопросом о смысле жизни, который, по мнению Толстого, заключается во «все большем и большем сознании в себе Бога» (Толстой Л.). Это предполагает постоянное самосовершенствование. В подтверждение этого приводятся слова Б. Паскаля о том, что совершенствующийся в духовном плане человек не может быть недоволен, так как то, чего он желает, всегда в его власти и может осуществиться. Человек становится счастливым, когда отдается доброму стремлению, которое состоит в исполнении воли Бога. Но часто люди обращаются к Богу с просьбами о помощи, в то время, когда помочь им никто, кроме них самих, не может. Помочь может лишь добрая жизнь. А настоящего добра никто не может сделать для других; только себе человек может делать истинное добро, которое заключается в жизни для души. Награда за добро – улучшение души. Основной тезис, который развивает Л. Толстой, звучит так: люби всех. Только любовь нужна человеку, чтобы быть счастливым. Надо любить всех друзей и врагов, добрых и злых. «Люби не переставая, и не переставая будешь счастлив». Любовь – это единственное, чего хочет душа, причем любви не только к себе, но и от себя. Чтобы людям было хорошо, надо любить друг друга, т.е. нужна любовь. А любовь и есть Бог, т.е. опять прослеживается идея прихода к Богу. Любя Бога и людей, человек творит добро.

Таким образом, счастье не в богатстве, почете, не в других людях, а в каждом из нас. Обращаясь к себе, человек осознает это. Счастье зависит от нас. Единственное благо – это жизнь в любви. А осуществить это – под силу каждому. Таким образом, счастье – самое нужное для человека, оказывается легче всего достижимым, так как оно – в сердце, в котором царит любовь.

Счастье не дается отдельной стране, времени и т.д. Оно дано всем, кто ведет добрую жизнь, а это во власти каждого. Отнять счастье никто не может. Человек сам может потерять его, если будет желать то, что вне его власти. То есть несчастным человек делает себя сам, также как и счастливым – когда желает того, что может иметь. Несчастный человек может изменить свое положение.

Есть два способа:

улучшить условия своей жизни (что не всегда помогает)

улучшить душевное состояние (это всегда в нашей власти; достигается через воцарение любви в наших сердцах).

Нельзя быть недовольным жизнью – это есть благо, данное нам. А все живое хочет и может быть счастливым, ведь это зависит только от нас самих. Любить (а это, значит, – исполнять закон Бога) «возможно во всяком положении», в богатстве или бедности, в высоком или низком ранге и т.д. Причем счастье – это исполнение не своей воли, но воли Бога, только когда человек забывает про свою волю и подчиняет ее высшей – только тогда находит благо. А воля Бога свершится в любом случае.

Как бы плохо ни было человеку, стоит ему только понять и принять жизнь и ее благо в соединении с душами других людей и Бога, сразу исчезнет зло (которое является лишь кажущимся); как только мы начнем осознавать свою жизнь как соединение любовью со всем живым и с Богом, так станем счастливыми.

Таким образом, главная идея, которую можно увидеть у Л. Толстого, это возможность счастливой жизни, которая осуществляется через любовь ко всем живущим (друзьям, врагам) и к Богу. Если в сердце царит любовь, то человек счастлив. Счастье достижимо – возлюби всех и не желай невозможного. Поэтому, счастливыми могут быть все, даже не прикладывая особых усилий, ведь любить – легче, чем не любить.

Этот тезис особенно актуален в современной ситуации, когда многие ощущают себя несчастными. Необходимо осознать, что счастливым можно быть при любых внешних условиях, если в душе царит покой и умиротворение, что достигается через любовь к большему количеству людей и к Богу (для верующих). Ведь внешними условиями мы часто управлять не можем; единственное, на что можно расчитывать всегда – это внутренний мир каждого, совершенствуя который, мы достигаем счастья, покоя, комфорта, стабильности, умиротворенности.

История развития проблемы счастья достаточно разнообразна. Суммируя их, в этической науке выделили три основных направления:

гедонизм,

эвдемонизм,

утилитаризм.

Основная категория в гедонизме – принцип наслаждения, Конечным благом считается лишь телесное наслаждение. Счастье определяется как совокупность частных телесных наслаждений. Люди стремятся избегать боли и получать как можно дольше телесных наслаждений.

Для эвдемонистов главное – это состояние души, а не только тела. Счастье достигается через освобождение от физических страданий, а души – от волнений. Чтобы стать счастливым, люди должны обратиться к себе.

В XIX веке выделяется еще одно течение – утилитаризм. Счастье определяется здесь как «сверхполезная польза», длящееся удовольствие, совокупность удовольствий. Т. Гоббс: «люди стремятся быть счастливыми, так как это им выгодно».

3.В чем смысл жизни? В чем цель человеческого бытия?

Эти вопросы всегда считались самыми глубокими, но их не следует называть даже поверхностными. Ведь если в чем-то есть смысл, то это что-то уже не есть просто то, что оно есть, оно не тождественно самому себе, но является символом. «Все преходящее лишь символ?»- переспросим мы ангелов. Почему-то жизнь человека принято считать чем-то сверхъестественным, подчиняющимся особым законам. Если так, то она - символ. Но всякий естественный природный процесс есть именно то, что он есть, и не имеет никакого смысла и цели. Действительно, какой смысл в том, что планеты движутся так а не иначе; и неужели Луна задалась целью не показывать нам свою обратную сторону? У природных процессов нет цели, есть лишь направление, в котором они идут по необходимости. К природе нельзя подходить с вопросом: «Зачем?» Иной раз даже «Почему?» звучит некорректно. Остается лишь спрашивать: «Что и как?»

Что есть жизнь? Цепочка поступков. А вот они-то имеют и цель и смысл, т.е. являются выражением чего-то иного, а именно, характера человека. Как убедительно доказал Шопенгауэр, человеческие дела так же как и любое явление природы подчиняются закону причинности: всякий поступок совершается при наличии достаточного мотива, т.е. цели. А цели мы полагаем в соответствии с их ценностью: прежде чем что-то становится целью, оно должно получить оценку, будь то на основе знания вещей или веры в их ценность. Итак, познавая вещи, или принимая на веру их ценность, мы создаем систему ценностей, исходя из которой полагаем себе цели, становящиеся мотивами наших поступков. И если нет ни внешних (другие люди), ни внутренних (характер) препятствий к претворению мотива в действие, поступок совершается с необходимостью. А на вопрос: «Мог ли данный человек при данных обстоятельствах поступить иначе?» ответим: «Мог бы, если был бы иным.» Но счастливый-то человек отличается от несчастливого, и в окружении тех же вещей он по иному оценивает их и ставит иные цели.

Счастье можно рассматривать и как своеобразный мотив деятельности, в этой своей "ипостаси" оно первично по отноше­нию к ней, программирует ее. В качестве мотива счастье суще­ствует как нечто, само собой разумеющееся, как не всегда осоз­наваемый фон деятельности, в той или иной степени (в зависи­мости от личности и обстоятельств ее бытия) определяющий жизненную стратегию, сложным образом (иногда чрезвычайно конфликтно) пронизывающий всю систему индивидуальных ценностей.

Что касается императивной характеристики счастья, то она весьма условна. Стремление к счастью - естественное желание, определяемое природой человека.

Выделяя эти три "образа" счастья, мы должны отдавать се­бе отчет, что в своем реальном, конкретном бытии счастье су­ществует как сложный "сплав" оценки, повеления, мотивации, который специфически выражается на языке эмоционально-психологического аппарата человека.

Счастье можно рассматривать как сложное взаимоотно­шение объективного и субъективного, которое имеет различ­ные формы проявления. Любое индивидуальное представление о счастливой жизни, насколько бы своеобразным оно не было, не свободно от социальных влияний, накладывающих сущест­венный отпечаток на всю систему ценностных ориентаций лич­ности. Разные люди, как известно, по-разному ведут себя даже в сходных социальных условиях, проявляя способность (либо неспособность) к под­держанию своей личностной автономии, независимости. (Активный, волевой человек способен преодолеть даже небла­гоприятное для него стечение обстоятельств, слабый же даже в относительно приличных условиях находит основания для сето­ваний на судьбу).

Ответ на вопрос: "Может ли быть счастлив человек, лич­ные интересы которого противоречат общественным?", - не так прост, как может показаться на первый взгляд. Опыт показывает, что эгоистическая ориентация только на собственные инте­ресы, наиболее эффективно, как представляется индивиду, ве­дущая его к счастью, на самом деле уводит от него. Эгоцен­тризм - неверно выбранное направление жизнедеятельности, поэтому он опасен не только своими последствиями для других людей, но и наносит существенный вред своему "носителю". Удовлетворенность жизнью предполагает ее социальную значи­мость, связана с утверждением своего "я" в социальной связи. Для счастья, вероятно, необходимо жить "для себя" и вместе с тем жить "для других". Эта мысль хорошо выражена А.Толстым: "Счастье есть ощущение полноты физических и духовных сил в их общественном применении".

Преодоление себя (негативных особенностей своей "природы") - способ самореализации личности, способ благо­дарный, но трудный, поэтому известная с давних пор истина (брать - значит терять, отдавать - значит приобретать) является ценностью далеко не для всех людей. Ориентация "на других" не должна, разумеется, становиться самоцелью, препятствую­щей сохранению индивидуальности и превращающей существо­вание человека в непрерывное "самообуздание". Идеальный вариант - гармония объективного и субъективного, личного и общественного, однако даже при наличии такой установки в сознании Индивида вряд ли можно ожидать ее простого, безбо­лезненного утверждения в практике. Различные варианты дис­гармонии, препятствующие, как правило, достижению счастья, определяются, конечно, не только особенностями личности, но и неблагоприятными социальными обстоятельствами ее бытия. История этики оставила нам различные реко­мендации по достижению счастья в условиях дестабилизирован­ной среды. Многие из них вполне актуальны сейчас. Принципиально и немедленно изменить их вряд ли возможно индивидуальными усилиями, а вот осознание их сути и опреде­ление в этом контексте своей жизненной позиции - задача дос­тижимая. В любом случае очень важно ставить перед собой сле­дующие вопросы: "Что я из себя представляю? Не являюсь ли я сам причиной своего несчастья?"

5. Цель или результат?

Счастье часто связывают либо с процессом достижения значимой цели, либо с его результатом. Важно, конечно, и то, и другое, но индивидуальные характеристики различных людей часто определяют их "ставку" на что-то одно. Многие, например, горят нетерпением немедленно получить желаемый результат, всеми силами стремятся ускорить процесс достижения, не­гативно переживая любое его замедление. Другие, напротив, стараются затянуть процесс, поскольку (осознанно или бессознательно) боятся разочарования при достижении цели. Действительно, предвкушение иногда оказывается приятнее осуществления, особенно для людей с развитым воображением. Кроме того, радость от реализации существенной для нас цели может быть омрачена слишком большими потерями на долгом пути к ней или отсутствием следующей цели, способной активизиро­вать нашу жизненную энергию. Некоторые люди вообще не за­думываются над стратегическими целями жизни (либо в силу примитивности своей духовной организации, либо из-за восприятия жизни как процесса, в котором постановка цели лишена смысла).

Выбор ориентации в этом вопросе - дело добровольное, однако нужно быть готовым принять последствия своего выбо­ра, а они могут оказаться достаточно печальными. Определен­ной страховкой от будущих разочарований может служить хо­рошо продуманная "целевая иерархия", позволяющая создать смысло-жизненную перспективу. Тем не менее, как бы хитроумно не строили мы свою жизненную стратегию, избежать мучительных переживаний, горя и бед нам не дано. Как же соотносятся стра­дания и удовольствия в контексте проблемы счастья?

6. Счастье как эмоциональное переживание.

Счастье как эмоциональное переживание чрезвычайно "многоцветно". Основываясь на положительной (в целом) оценке человеком своей жизни, оно включает в себя разнообразные эмоциональные состояния, в том числе и отрицательные. Отождествление счастья с непрерывно длящимся наслаждением дезориентирует человека, установка на "сплошное блаженство" искажает систему ценностей и порождает, как правило, разочарование жизнью.

Погоня за удовольствиями, в процессе которой легко при­вивается моральный релятивизм и даже цинизм, приводит к пре­сыщению (если погоня оказывается "успешной") или к остро ощущаемой неудовлетворенности своим существованием (если нет возможности утолить жажду наслаждений). В любом случае человек, ориентированный подобным образом, оказывается не в состоянии противостоять неблагоприятным обстоятельствам, достойно переживать неминуемые огорчения и страдания.

Сложность, противоречивость, многоаспектность челове­ческой жизни является основой разнообразия ее эмоционально­го восприятия, в котором причудливо переплетаются радость и грусть. "Изъять" страдание из жизни невозможно, поэтому стремление к счастью предполагает, вероятно, готовность к страданию, формирование правильного к нему отношения. По­скольку страдание многолико, нам позволительно классифици­ровать его, выделяя, например, деструктивное и конструктивное. Названия эти, возможно, не совсем удачны, но они позволяют поставить реальную проблему. В самом деле, деструктивное страдание разрушает самые важные для субъекта ценности, де­лает невозможной (на время или даже навсегда) положительную оценку им своей жизни. Конструктивное, напротив, может уси­ливать и обогащать ощущение счастья. Формы того и другого вида страдания и его мера существенно определяются индиви­дуальными особенностями. Тонко чувствующие, ранимые нату­ры, например, глубоко переживают малейшие нюансы в челове­ческих отношениях, непонятные и недоступные другим людям, с более грубой душевной организацией.

Еще на заре становления этической рефлексии мудрецы зафиксировали истину, выведенную из житейских наблюдений: избыток удовольствий неизбежно приводит к страданию, а вот страдание от отсутствия удовольствия (правильно дозированное, конечно), воздержание дает возможность достигнуть впоследст­вии высшей степени наслаждения. Предвкушение удовольствия, отмечал Эпикур, способно облегчить наши страдания и даже, можем добавить мы, вызвать желание страдания.

Кстати говоря, физиологические исследования состояний острoгo наслаждения показывают, что при нем в работу вовле­каются две системы: парасимпатическая, связанная с положительными эмоциями, и симпатическая, являющаяся одним из нервных коррелятов отрицательных эмоций. Не случайно, по­этому, отрицательные эмоции (слабой степени интенсивности) могут оказаться притягательными для индивида, который стре­мится (чаще всего бессознательно) утолить свой "эмоциональный голод".

Проблема счастья, конечно, не исчерпывается обрисован­ными здесь аспектами. Нужно отметить, что у счастья есть оп­ределенные количественные, если можно так выразиться, пара­метры. В различные моменты своей жизни человек может чув­ствовать себя или очень счастливым, или абсолютно несчаст­ным, или находиться где-то посредине между этими крайними состояниями. Даже "первое приближение" к изучению пробле­мы счастья позволяет нам увидеть, что понятие это обозначает чрезвычайно сложное, многогранное переживание, в котором в противоречивом единстве сплетаются тончайшие оттенки инди­видуального мировосприятия. Тем не менее, можно говорить и о некоторых основаниях этого индивидуализированного жизне­ощущения или, другими словами, об условиях счастья.

7. Условия счастья

Счастье связано с возможностью самореализации личности в различных сфе­рах ее бытия, поэтому спектр условий счастливой жизни доста­точно широк. Комбинация этих условий, их субординация и значимость определяются как объективными факторами, так и своеобразием субъекта. Этическая традиция выделяла в качестве условий счастья наиболее сущностные его основания, носящие как бы вневременной, "вечный" характер. В индивидуальных же ценностных ориентациях структура и содержание условий сча­стья значительно подвижнее и более подвержена воздействию времени.

Так, например, сравнение результатов анкетирования сту­дентов последних лет и десятилетней давности позволяет зафик­сировать существенное смещение ценностных ориентиров в сторону большей значимости материального благополучия. Прежде лишь незначительное число студентов называло в каче­стве одного из условий счастья материальную обеспеченность, а теперь это условие занимает одно из первых мест. Есть, конеч­но, и более устойчивые установки. Это в первую очередь касает­ся значимости общения, неизменно лидирующего в числе наи­более важных оснований счастья. Кроме этого, к условиям сча­стья студенты справедливо относят любовь, творчество, здоро­вье, свободу, высокие нравственные принципы поведения, ста­бильность социальной среды и еще многое другое, общезначи­мость чего не столь очевидна.

Есть смысл чуть подробнее остановиться на тех условиях счастья, которые значимы для наибольшего количества людей.

а) Оптимальное удовлетворение материальных потребно­стей издавна считалось условием счастливой жизни. Наличие материального благополучия, определенная комфортность су­ществования для большинства людей весьма значимы и пред­ставляют предпосылку положительной оценки жизни. Бедность, тяжкий труд по добыче хлеба насущного, ограничивающий ду­ховные запросы и возможности их реализации, чаще всего вос­принимаются как детерминанты несчастья.

В истории культуры оформляется и иное отношение к сфе­ре материального бытия, представленное принципом аскетизма. Аскетизм предписывает самоотречение от внешних благ, подавление чувственных потребностей ради достижения более важ­ных целей. Формы аскетизма и соответственно предлагаемые им высшие цели деятельности определяются социокультурными факторами и довольно разнообразны (обряд инициации, христи­анское мученичество, киническое мировоззрение и т.д.), но ба­зируются они на едином основании - абсолютизации значимости духовного, осуществление которого возможно только за счет отказа от телесного. Несмотря на то, что аскетизм ограничивает полноценность человеческого бытия, он выражает очень важ­ную идею приоритета духовных ценностей. Эта же идея впол­не определенно была обозначена и античной этикой как в гипер­трофированном виде ("Презрение к телу - вот истинная свобода человека" - Сенека), так и более мягко ("Человеку более прили­чествует обращать внимание на душу, чем на тело, ибо совер­шенство души может заменить немощность тела" - Демокрит).

Учитывая все это, можно утверждать, что удовлетворение материальных потребностей не должно становиться самоцелью, и в качестве условия счастья его нужно рассматривать в контексте подчиненности ценностям более высокого порядка. Установка на первостепенную значимость духовности, соотношение ду­ховных и материальных благ как целей и средств деятельности является стратегически верной жизненной ориентацией, иска­жения которой препятствуют достижению счастья.

б) Счастье связано с самореализацией личности, раскрыти­ем ее внутренних потенций, духовного богатства. Поскольку "действительное духовное богатство индивида всецело зависит от богатства его действительных отношений" (К. Маркс), по­стольку общение является одним из главных условий счастья. Эта идея утверждалась в этической традиции ("Дружба есть са­мое необходимое для жизни, ибо никто не пожелает себе жизни без друзей, даже если бы он имел все остальные блага" - Ари­стотель), описывалась в других формах духовной культуры ("Ничего нет в мире драгоценнее уз, соединяющих человека с человеком" - Экзюпери), она достаточно убедительна и для обыденного сознания.

Но не всякое общение есть положительная ценность и не всякое одиночество - ценность отрицательная. Для того, чтобы выступать в роли условия счастья, общение должно иметь опре­деленные количественные и качественные параметры. Определение их - задача специального анализа 2 , в данном случае мож­но высказать лишь несколько предположений по этому вопросу.

Еще древнегреческие мыслители отмечали, что удовлетво­рение духовных и материальных потребностей имеет свою спе­цифику: быстрое насыщение тела приводит к пресыщению, а душа ненасытна, вечно голодна. "Все труды человека, - под­тверждают эту же истину библейские тексты, - для рта его, а душа его не насыщается". Действительно, диапазон духовных потребностей несравнимо больше и "насыщение" в этой сфере происходит значительно медленнее. Тем не менее, бытие чело­века ограничено и во временном отношений, и с точки зрения запасов духовной энергии, поэтому общение (имеющее колос­сальную ценность как средство самореализации, как важнейший фактор нравственного и интеллектуального развития личности) должно иметь количественные ограничения, определяемые ин­дивидуально, самим человеком в контексте его особенностей и возможностей.

Процесс интенсификации межличностного общения, харак­терный для нашего времени, представляется, с одной стороны, благом, т.к. расширение круга личностных связей способствует приобщению человека к все большему числу разнообразных ценностных ориентации других людей, нравственно и интеллек­туально обогащает, расширяет возможности самореализации. Есть, однако, и другие стороны этого процесса, таящие в себе опасность нравственного и эмоционального опустошения, глу­бокого внутреннего одиночества. Чрезмерный количественный рост контактов снижает качество общения, придает ему поверх­ностный, суетный характер. Если же при этом извращаются со­держательные параметры общения (а это почти всегда так и бы­вает при избыточных связях), то оно выступает в качестве отри­цательной ценности.

Из качественных параметров полноценного общения мож­но, в первую очередь, обратить внимание на следующие. Мо­ральное содержание общения искажается в том случае, если оно навязано извне, не является результатом свободного выбора субъекта. Контакты вынужденные не дают морального удовлетворения, вызывают эмоциональное раздражение и даже могут вызвать "бегство от других".

Выбор партнеров по общению должен опираться на изби­рательность, особое предпочтение близких по духу людей. Общность не предполагает, конечно, идентичности, она не столько осознается, сколько ощущается, являясь результатом взаимопонимания и эмоционального "созвучия".

Важным фактором, предопределяющим продуктивность общения, является ориентация человека на индивидуализацию своей жизни. Конформистская установка, на первый взгляд представляющаяся более удобной, менее конфликтной и, следо­вательно, предпочтительной, на самом деле программирует на­ши неудачи в мире общения. Развитие своей индивидуальности дает человеку ощущение самобытности, незаменимости, он ста­новится интересным для других. Чтобы претендовать на полно­ценное общение, мы прежде всего должны потрудиться над сво­ей душой, сделать ее "событием в мире". Задача эта чрезвычай­но трудная (особенно если учесть, что мы постоянно сталкива­емся с замкнутым кругом: стандартизированная среда рождает стандартизированных индивидов и наоборот), но благодарная, поскольку открывает нам путь от суррогатного общения к под­линному.

Соблазн использования другого человека в качестве сред­ства для собственной пользы (даже если последняя понимается достаточно утонченно) существовал всегда и всегда извращал нравственные основания общения, подлинность, полноценность и положительная значимость которого определяются степенью его бескорыстности. Бескорыстие утверждает не только нравст­венную ценность нашего партнера по общению, но и нашу соб­ственную. Реализация бескорыстного отношения к другу воз­можна для морально развитой личности. Вообще надо отметить, что нравственные и морально-психологические особенности личности существенно влияют на характер ее общения, поэтому исправляя и совершенствуя себя, мы тем самым предопределяем свой путь к счастью.

Обладание высшими нравственными ценностями зависит от нас самих значительно больше, чем мы обычно представляем, подвергаясь соблазну объяснять свои несчастья, бессмыслен­ность существования, отсутствие свободы только "объективными обстоятельствами". Трагизм человеческого бытия, определяемый - действительно объективно - неумолимостью смерти, неизбежностью страданий, дисгармоничностью общества, ликвидировать невозможно, но можно "просветлить", смягчить, одухотворить. Однако к каким бы моделям счастья, свободы, смысла жизни мы ни приобщались, они могут приобрести индивидуаль­ное ценностное значение для нас только при условии нашего собственного морального творчества. Жизненная мудрость свя­зана с умением осуществлять свою свободу (не преступая нрав­ственный закон), создавать и реализовывать свою индивидуаль­ность (не в ущерб другим). Для этого главного дела нельзя жа­леть ни времени, ни душевной энергии.

8. Счастье в философии.

Вопрос о том, что такое счастье и что значит быть счастливым, с давних пор волновал человека. "Человек создан для счастья, как птица для полета". В этом хорошо известном крылатом изречении народная мудрость "зафиксировала то обстоятельство, что счастье относится к глубинным сторонам человеческого существования, к самой его природе. И уже только поэтому понятие счастья должно выражать определенный срез нравственной жизни человека". (Попов Л.А.)

Пониманию сущности сознания счастья мешает не только сложность, этого явления духовной жизни человека, но и то, что само слово "счастье" употребляется в обиходе в различных смыслах. Понятие счастья для каждого человека индивидуально. "Одним счастьем кажется добродетель, другим - рассудительность, третьим - известная мудрость, а иным все это вместе или что-нибудь одно в соединении с удовольствием или не без участия удовольствия, есть и такие, что включают в понятие счастья и внешнее благосостояние", так говорил Аристотель.

Перечисляя различные мнения людей относительно счастья, можно сказать, что для большинства счастье заключается в чем-то наглядном и очевидном: в удаче, в удовольствии, в почете, в богатстве и т.п. "Счастье, говорим мы, - это то же самое, что благополучие и хорошая жизнь". (Аристотель). Поэтому "вопрос о счастье - это не просто вопрос о том, как быть удачливым, довольным или даже добродетельным, но, прежде всего в том, в чем заключается хорошая счастливая жизнь и к чему человеку следует стремиться в первую очередь". (Гусейнов А.А., Апресян Р.Г.).

Существует еще и определение счастья как «морального сознания», которое обозначает такое состояние человека, которое соответствует наибольшей внутренней удовлетворенности условиями своего бытия, полноте и осмысленности жизни, осуществлению своего человеческого назначения. Как и мечта, счастье является чувственно-эмоциональной формой идеала, но в отличие от нее означает не устремление личности, а исполнения этих устремлений. Понятие счастья не просто характеризует определенное конкретное положение или субъективное состояние человека, но и выражает представление о том, какой должна быть вся жизнь, что именно является для него блаженством. В зависимости от того, как истолковывается назначение и смысл человеческой жизни, понимается и содержание счастья. Поэтому данное понятие носит еще и нормативно-ценностный характер.

Понятие «счастье» имеет многоаспектное, трудно поддающееся систематизации содержание. Польский исследователь В.Татаркевич, написавший фундаментальный труд “О счастье”, выделил 4 основных значения этого понятия:

1) благосклонность судьбы, удача;

2) состояние интенсивной радости;

3) обладание наивысшими благами, положительный баланс жизни;

4) чувство удовлетворения жизнью.

Татаркевич указывает, что эти четыре значения являются наиболее распространенными, но ни одно из них по отдельности, ни все вместе не исчерпывают смысл понятия счастья. Кроме того, по каждому пункту можно найти контраргумент, доказывающий, что счастье не обязательно есть, например, удача или положительный баланс жизни. Можно привести иные понимания понятия счастья. Гедонизм понимает под счастьем удовольствия. Эвдемонисты утверждают, что счастье есть обладание высшими благами. Так на вопрос Диотимы: “Что будет с человеком, овладевшим благом?”, Сократ отвечает: “Он будет счастлив”. Моралисты говорят, что счастье в добродетельном поведении. И, наконец психологически счастье воспринимается как чувство удовлетворения жизнью.

Видимо человечество все время было столь несчастливо, что даже не смогло выяснить, что такое счастье. Шопенгауэр, например, считал счастье понятием отрицательным, а именно, счастье, по Шопенгауэру, есть отсутствие страданий. Многим известно изречение: «Счастье, как и здоровье: когда его не замечаешь, значит, оно есть.»

Наиболее известным из ходячих определений является такое: «Счастье это, когда тебя понимают». Само слово «счастье» трактуется как «соучастие» (в общем деле, в общей судьбе). По моему мнению, слово «счастье» происходит от «сейчас», т.е. оно – «сейчастье». Человек счастливый живет здесь и сейчас, радостно переживая данный конкретный момент жизни, неважно вызвана ли эта радость происходящими событиями, или каким-то воспоминанием, или же предвкушением будущего. Таким образом, под счастьем мы будем понимать устойчивое эмоциональное состояние (кратковременную радость нельзя назвать счастьем), в котором доминирующей эмоцией является радость. Иные эмоции отнюдь не подавляются и не запрещаются. Счастливый может позволить себе любые чувства - даже печаль и грусть подобно тому, как в сладкую кашу добавляют щепотку соли. Именно тем и ценно счастье, что в нем доступны любые чувства, переживания, эмоции.

Счастье есть ощущение полноты бытия.

Человек, ставший счастливым подобен человеку, который взглянул на небо после дождя и увидел радугу, но увидел ее так, как увидел Ной, выйдя из ковчега; увидел не как набор цветов спектра, а как символ Божественного завета и великой надежды на продолжительное счастье.

Заключение .

Следует отметить, что к данной тематике обращались и другие представители отечественной философии. Но невозможно полностью охватить и передать все, что было сказано по поводу счастья в истории философии. Я попыталась передать характеристики основных представителей этической мысли, которые рассуждали по поводу счастья. Но главное – показать, что исследуемой проблематикой интересовались всегда и везде, но под разными углами зрения; в ней всегда находились новые неизученные вопросы, неосвещенные моменты. Данная тема всегда актуальна и нова, поэтому и интересна для исследователей. И сегодня к ней обращаются представители не только философской науки, но и психологии и педагогики, этики.

Литература:

1.Вейсс Ф. Р. Нравственные основы жизни / пер. с фр. – Мн.: Юнацтва, 1994;

2.Жуховицкий Л. А. Счастливыми не рождаются. – М.: Политиздат, 1983;

3.Зеленкова И. Л. Основы этики: Учебное пособие. – Мн.: ТетраСистемс, 1998;

4.Зеленкова И. Л., Беляева Е В. Этика: Учебное пособие и Практикум. – Мн.: НТООО «ТетраСистемс», 1997;

5.Климашевская И. В. Счастье и смысл жизни. – М.: Народная асвета, 1986.

6.Татаркевич В.О счастье и совершенстве человека, М.: Прогресс, 1981.

7.Шопенгауэр А.“Афоризмы житейской мудрости”/в кн. Шопенгауэр А. “Свобода воли и нравственность”, М.: Республика, 1992 - 448с.

8.София: Рукописный журнал Общества ревнителей русской философии

Выпуск 4, 2002 г.

1. Философия (16)

   Реферат >> Философия

   По Пиррону, безмятежность (атараксия). Философ стремится к счастью , но оно состоит в невозмутимости и отсутствии... , в которой и состоит единственно доступное для философа счастье . Стоицизм. Учение стоиков просуществовало более...

2. Философия древней Греции (5)

   Реферат >> Философия

   Бытия. Ее иногда называют "философией счастья" . Другой школой в условиях кризиса... представляющие. 1. "философия счастья" а) скептицизм 2. "философия спасения" б) кинизм 3. "философия сомнения" в) эпикуреизм 4. "философия отрицания" г) стоицизм III ...

3. Счастье как понятие морального сознания и как образ жизни

   Реферат >> Этика

   ...). 10 В трудах современных философов разрабатываются новые теории счастья , хотя иногда встречается новое... с удачей, успехом, неожиданным выигрышем. В философии счастье

Написано в 2000 году в качестве реферата по философии для сдачи кандидатского минимума в аспирантуре физического факультета СПбГУ. Рецензент написал на обложке: "Прекрасное эссе". Надеюсь, вам тоже понравится.

ВВЕДЕНИЕ
“Счастье обычно приходит к счастливому,
а несчастье - к несчастному.”
Фр. Ларошфуко
Человек всегда стремился к счастью. Человек всегда думал о
счастье. Человеку удавалось быть счастливым. Но счастье - это настолько
глубокое, настолько интимное переживание, что никакие общие схемы, никакие
размышления не приближают нас к пониманию этого явления. И потому для каждого,
кто задумывается о счастье, оно открывается в своей неизведанности и вечной
новизне так, будто никто еще и не касался этой проблемы. Всякого, кто взялся за
нее уже можно назвать счастливым. В наши-то времена размышлять о счастье! Но
именно в трудные времена, в эпоху тревог и опасностей нужно и должно размышлять
о счастье. Как неразрывно связаны друг с другом электричество и магнетизм, так и
наше душевное состояние связано с той философией, которую мы исповедуем. По этой
причине свой трактат я назвал не “Философия счастья”, а “Философия счастливого
человека.” И заметьте: не “О...”

ОПРЕДЕЛЕНИЕ СЧАСТЬЯ
“Счастье - это внутреннее солнышко”
Н.И. Козлов

Понятие “счастье” имеет многоаспектное, трудно поддающееся систематизации
содержание. Польский исследователь В.Татаркевич, написавший фундаментальный труд
“О счастье”, выделил 4 основных значения этого понятия: 1) благосклонность
судьбы, удача; 2) состояние интенсивной радости; 3) обладание наивысшими
благами, положительный баланс жизни; 4) чувство удовлетворения жизнью.
Татаркевич указывает, что эти четыре значения являются наиболее
распространенными, но ни одно из них по отдельности, ни все вместе не
исчерпывают смысл понятия счастья. Кроме того, по каждому пункту можно найти
контраргумент, доказывающий, что счастье не обязательно есть, например, удача
или положительный баланс жизни. Можно привести иные понимания понятия счастья.
Гедонизм понимает под счастьем удовольствия. Эвдемонисты утверждают, что счастье
есть обладание высшими благами. Так на вопрос Диотимы: “Что будет с человеком,
овладевшим благом?”, Сократ отвечает: “Он будет счастлив”. Моралисты говорят,
что счастье в добродетельном поведении. И наконец психологически счастье
воспринимается как чувство удовлетворения жизнью.
Видимо человечество все время было столь несчастливо, что даже не смогло
выяснить, что такое счастье. Шопенгауэр, например, считал счастье понятием
отрицательным, а именно, счастье, по Шопенгауэру, есть отсутствие страданий.
Многим известно изречение: “Счастье, как и здоровье: когда его не замечаешь,
значит оно есть.” Все тот же Шопенгауэр, мрачно заметил: “Есть одна для всех
врожденная ошибка - это убеждение, будто мы рождены для счастья.” Не знаю, читал
ли Салтыков-Щедрин Шопенгауэра, но как бы ответом звучит его реплика: “Человек
так уж устроен, что и на счастье-то как будто неохотно и недоверчиво смотрит,
так что и счастье ему надо навязывать.” И совсем уж полным контрастом отдает
фраза Людвига Фейербаха: “Где нет стремления к счастью, там нет и стремления
вообще. Стремление к счастью - это стремление стремлений.”
Наиболее известным из ходячих определений является такое: “Счастье это, когда
тебя понимают.” Само слово “счастье” трактуется как “соучастие” (в общем деле, в
общей судьбе). По моему же дилетантскому мнению, слово “счастье” происходит от
“сейчас”, т.е. оно - “сейчастье”. Человек счастливый живет здесь и сейчас,
радостно переживая (не пережевывая, а целиком) данный конкретный момент жизни,
неважно вызвана ли эта радость происходящими событиями, или каким-то
воспоминанием, или же предвкушением будущего. Таким образом, под счастьем мы
будем понимать устойчивое эмоциональное состояние (кратковременную радость
нельзя назвать счастьем), в котором доминирующей эмоцией является радость. Иные
эмоции отнюдь не подавляются и не запрещаются. Счастливый может позволить себе
любые чувства - даже печаль и грусть подобно тому, как в сладкую кашу добавляют
щепотку соли. Именно тем и ценно счастье, что в нем доступны любые чувства,
переживания, эмоции.
Счастье есть ощущение полноты бытия.
Человек, ставший счастливым подобен человеку, который взглянул на
небо после дождя и увидел радугу, но увидел ее так, как увидел Ной, выйдя из
ковчега; увидел не как набор цветов спектра, а как символ Божественного завета и
великой надежды на продолжительное счастье.
Притчами говорит счастливый.

ГОРЕ - ОТ УМА
“Прекрасный ум редко совпадает с прекрасной душой.”
Ж.-П. Рихтер
“Ум, несомненно, первое условие для счастья.”
Софокл
Счастье есть переживание радости бытия. Это переживание окрашено
множеством красок и имеет множество измерений. Пока не вмешается ум. Ум
пережевывает переживания и переводит нас из многомерного пространства ощущений в
плоскость понятий и определений. Даже не в плоскость, а еще беднее - в
одномерность цепочки суждений. Непрерывный поток ощущений ум превращает в
дискретный поток слов. Ум дробит целое на части и расставляет их по полочкам в
соответствии с действующей в нем концепцией бытия. Это называется - понять мир.
Вот, человек пришел в музей на картины посмотреть. Но ум не дает
ему просто наслаждаться красотой. Никакого баловства! Ум привел человека в музей
не ради наслаждения, а для повышения культурного уровня. А еще экскурсовод ходит
и выдает кучу ненужной информации об авторе, о школе, о технике и т.д.. Ум с
аппетитом все это пережевывает. И вот, вместо воспоминания о переживании встречи
с прекрасным в памяти остается рассказ экскурсовода.
Не так ли и в жизни? Мы можем вспомнить события, места, время,
людей, но не можем вспомнить ощущений, связанных с ними, т.е. не просто выразить
словами, а пережить заново. Мы живем в уме, а не в мире. Мы живем в плену
умственных абстракций.
К счастью, не все такие. Есть еще женщины и русские.

КАК БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМ

“Искать - всегда немудрено,
Найти - куда труднее.
По ветру плыть не суждено -
Плыви еще быстрее!”
Ф. Ницше “La gaya scienza”

И древние мудрецы и поздние, а иные и поныне утверждали, что счастье достижимо
для того, кто исследовав свою природу будет ей следовать. “Мудрый довлеет
себе. Все его достояние - он сам, и все свое он несет с собою... Ты зависишь
лишь от себя самого, а походишь в этом на Высшее Существо - высшее блаженство.
Кто сумеет вот так жить один, ни в чем не подобен скоту, во многом - мудрецу, и
во всем - Богу,” - так говорил Балтазар Грасиан. Того же мнения придерживались
философы Греции и Рима. У Эпикура в “Тетрафармаконе” (по Диогену Лаэртскому)
находим: “Нельзя жить сладко, не живя разумно, хорошо и праведно.” Марк Аврелий
не раз утверждал, что лишь следование своей природе может даровать счастье.
Артур Шопенгауэр говорил: “То, что есть индивид сам по себе и что он в самом
себе имеет, короче, его личность и ее достоинство - вот единственное, с чем
непосредственно связано его счастье и благополучие. Все остальные условия имеют
здесь лишь косвенные значения, так что их влияние может быть парализовано,
влияние же личности - никогда.”
Итак, следование своей природе гарантирует счастье. Но попробовали бы вы ей не
следовать! Operatori sequitur esse, действие следует за бытием. Всякая вещь
следует своей природе, и ни одно явление не происходит без достаточной причины.
Все, что в нас заложено природой, воспитанием и образованием останется лишь
возможностью и никогда не станет действительностью без достаточной причины. И
если в нашей природе заложена способность быть счастливыми (а это так, ибо никто
бы тогда и не был бы счастлив; даже разговоров бы не было), то проявится она
лишь при наличии достаточной причины.
Причиной для счастья всегда является достижение какой-либо цели. Но каковы эти
цели? A priori их установить невозможно, ибо только по достижении цели
становится ясным, способна ли она приносить счастье или нет. Единственным
априорным суждением по данному вопросу может быть лишь одно: “Целью, достижение
которой делает счастливым, является счастье.” Или цитируя Козьму Пруткова:
“Хочешь быть счастливым - будь им.” Вывод прост: не привязывайте свое счастье к
чему-то конкретному, оно может прийти оттуда, откуда не ждали.
Если в мире несчастных людей целеполагание всегда связано со стремлением к
счастью, то каково же целеполагание в мире людей счастливых? Действительно,
счастье, стремление к которому по Фейербаху есть стремление стремлений,
достигнуто: чего же еще хотеть?
Я достиг счастья и могу наконец отдохнуть от своих эгоистических интересов.
Собственно, только счастливый человек способен к нравственному поведению в его
подлинном смысле, ибо над несчастным довлеет стремление к личному счастью и
связанные с ним эгоистические мотивы поведения. Счастливый же добродушно
посмеиваясь над кантовским императивом, (сколь же несчастна была эта
кенигсбергская дева!) изрекает такую максиму: “Будь счастлив!” Пожалуй, это
единственная максима которой счастливый следует без труда, и которая без всяких
оговорок может быть положена в основу всеобщего законодательства, а так же
исключает всякое отношение к человеку как к средству, и еще является
единственным выражением воли разумного существа, имеющим всеобщее
законодательное значение для всех разумных существ.
Счастливый человек отвлекается от саморефлексии и обращает взоры на внешний мир.
В этом смысле, достижение счастья подобно выздоровлению, и потому отчасти прав
сказавший, что “если счастья не замечаешь, значит, оно есть.” Собственно, бурное
радостное переживание происходит в момент вхождения в счастье, а потом к нему
быстро привыкаешь как ко всему хорошему. А если счастливый человек обратится к
саморефлексии, то он осознает себя счастливым. Для счастливого саморефлексия
всегда источник радости, а несчастному:

“И скучно и грустно, и некому руку подать
В минуту душевной невзгоды...
Желанья!... что пользы напрасно и вечно желать?
А годы проходят - все лучшие годы!

Любить... но кого же?... на время - не стоит труда,
А вечно любить невозможно.
В себя ли заглянешь? - там прошлого нет и следа:
И радость, и муки, и все там ничтожно...

Что страсти? - ведь рано иль поздно их сладкий недуг
Исчезнет при слове рассудка;
И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг, -
Такая пустая и глупая шутка.”
Одним словом, несчастному “все суета сует и томление духа.”
Итак, ценность счастья с этической точки зрения в том, что только счастливый
способен к подлинно нравственному поведению, т.е. лишенному эгоистических
мотивов поведению, целью которого является благо другого лица. Над несчастным же
довлеет стремление к личному благу, и если он и совершает благодеяния, то лишь в
той степени, в которой они способствуют достижению его цели. Избавиться от
эгоизма можно тремя путями: умереть, отказаться от стремления к счастью, или
стать счастливым. Первый путь явно не подходит, ибо это подобно лечению головной
боли гильотиной. Второй путь весьма сомнителен, ибо стремление к счастью есть
природное стремление, а как сказал Гораций:
“Naturam expelles tamen usque recurent.”
(Гони природу вилами, она придет опять.)
Кроме того, если соглашаясь с Фейербахом, считать счастье стремлением
стремлений, то отказ от него равносилен нравственной смерти. (Или это все равно,
что вместо устранения голода принятием пищи, принимать таблетки, понижающие
аппетит.) И если несчастным людям мы вместо морали разумного эгоизма: “Делай
другому то, что хочешь от него сам”, станем проповедовать ему отказ от эгоизма,
то это принесет больше вреда, ибо тратя силы на других, несчастные так и не
достигнут главной цели и останутся несчастными. Мы, счастливые не желаем этого
никому, ибо максима нашей воли гласит: “Будь счастлив и ты!”
Итак, не добродетель есть условие счастья, а счастье есть условие
добродетельного поведения. “И если научимся мы больше радоваться, то так мы
лучше разучимся обижать других и измышлять всевозможные скорби,”- так говорил
Заратустра.
История философии изобилует примерами того, как несчастье, личная трагедия или
горе толкали человека на путь философии. В беде становишься философом поневоле.
Счастливый человек тоже будет заниматься философией, если имеет к тому
склонность, но будет делать это как-то иначе.
Пожалуй, он усомнится в обычном для многих философов мнении, что жизнь есть
страдание, возразив: “Если ваша жизнь - страдания, значит, вы живете как-то не
так. Страдание и вообще всякая боль есть лишь симптом болезни или неправильного
образа жизни. И если не всякую болезнь можно устранить, то от многих страданий
вполне можно избавиться: от телесных болей - отдыхом и лечением, а от душевных
силой воли и здравым размышлением (можно и наоборот). Зачем терпеть плохую
жизнь, если можно жить лучше? А если вы согласны терпеть, тогда и не жалуйтесь.”
Как говорил Заратустра: “Жизнь - источник радости.”
Вид страдающих порой становится упреком нашей совести. Но не
больше ли должна упрекать нас совесть за то, что мы страдаем, порой не имея к
тому действительных причин? И не больше причин для упреков в том, что страдая
без действительных причин, мы жалобно причитаем: “Жизнь - страдания. Жизнь -
зло. Счастлив неродившийся.” Страдание не опровергает жизнь; оно опровергает
само себя. Счастливый исполнен недоверия ко всякого рода страданиям; он постиг
их ложную ценность. Фальшивомонетчиками клеймит он тех, кто придает ценность
страданиям. Но многие соблазнились.
“”Если бы кто-нибудь заявил Богу, что больше всего на свете хочет
избавить мир от страданий, неважно, какую цену ему придется заплатить, и Бог в
ответ сказал бы, что надлежит сделать, следует ли такому человеку делать, как
сказано.”
“Конечно, Учитель! - воскликнули многие - Ему будет в радость испытать на себе
муки ада, если Бог просил об этом.”
“Неважно каковы муки и насколько трудно задание?”
“Это честь быть повешенным, это слава быть пригвожденным к дереву или быть
заживо сожженным, если Бог того пожелал, “ - сказали они.
“А что бы вы сделали, - Сказал Учитель толпе, - если бы Бог обратился к каждому
из вас и сказал бы прямо в лицо: “Повелеваю, чтобы ты был счастлив в этом мире,
покуда жив.” Что бы вы тогда сделали?” И толпа молчала, ни голоса ни звука не
было слышно по холмам и долине и дальше, где стояли.
И Учитель сказал в тишине: “На тропе нашего счастья обретем мы знание, ради
которого выбрали мы эту жизнь...”” (Р. Бах)
Счастливый человек может позволить себе скепсис в отношении “прописных истин”.
Нужно иметь надежную опору, чтобы перевернуть горы человеческой мудрости; в
противном случае легко дойти до веревки и мыла.
В чем смысл жизни? В чем цель человеческого бытия? Эти вопросы всегда считались
самыми глубокими, но их не следует называть даже поверхностными. Ведь если в
чем-то есть смысл, то это что-то уже не есть просто то, что оно есть, оно не
тождественно самому себе, но является символом. “Все преходящее лишь символ?”-
переспросим мы ангелов. Почему-то жизнь человека принято считать чем-то
сверхъестественным, подчиняющимся особым законам. Если так, то она - символ. Но
всякий естественный природный процесс есть именно то, что он есть, и не имеет
никакого смысла и цели. Действительно, какой смысл в том, что планеты движутся
так а не иначе; и неужели Луна задалась целью не показывать нам свою обратную
сторону? У природных процессов нет цели, есть лишь направление, в котором они
идут по необходимости. К природе нельзя подходить с вопросом: “Зачем?” Иной раз
даже “Почему?” звучит некорректно. Остается лишь спрашивать: “Что и как?”
Что есть жизнь? Цепочка поступков. А вот они-то имеют и цель и смысл, т.е.
являются выражением чего-то иного, а именно, характера человека. Как убедительно
доказал Шопенгауэр, человеческие дела так же как и любое явление природы
подчиняются закону причинности: всякий поступок совершается при наличии
достаточного мотива, т.е. цели. А цели мы полагаем в соответствии с их
ценностью: прежде чем что-то становится целью, оно должно получить оценку, будь
то на основе знания вещей или веры в их ценность. Итак, познавая вещи, или
принимая на веру их ценность, мы создаем систему ценностей, исходя из которой
полагаем себе цели, становящиеся мотивами наших поступков. И если нет ни внешних
(другие люди), ни внутренних (характер) препятствий к претворению мотива в
действие, поступок совершается с необходимостью. А на вопрос: “Мог ли данный
человек при данных обстоятельствах поступить иначе?” по-шопенгаэровски ответим:
“Мог бы, если был бы иным.” Но счастливый-то человек отличается от
несчастливого, и в окружении тех же вещей он по иному оценивает их и ставит иные
цели.
Что делает несчастный, когда он осознает свое несчастье и не желает его более
терпеть? Ищет причину? Если он не имеет представления о свободе как о личной
ответственности за свою судьбу, то причины своих несчастий он ищет во внешнем
мире. “Кто виноват?”- вопрошает он. Один из вечных русских вопросов,
показывающий всю степень несвободы нашего общества. До тех пор пока нормой
общественного сознания в России не станет понятие о свободе как о личной
ответственности за свою судьбу, и пока мы будем ждать, что придет добрый (или
недобрый с железной рукой) дядя и осчастливит нас, у нас будет бардак вместо
свободы. Все политики говорят красивые слова о свободе, и все как один обещают в
случае победы на выборах сделать нас счастливыми. Но если кто-то говорит тебе:
“Я сделаю тебя счастливым,” - берегись, он хочет заковать тебя в цепи.
Но есть иной род несчастных. Заглядывая в себя они понимают, что многие ценности
они взяли на веру, а те оказались лишь пустыми идолами. Мало ли что признавали
ценным предки, другие народы, соседи! Что с того? Существует много учений,
проповедующих общечеловеческие ценности. Но что есть “человек вообще”? - Фикция.
А значит, и общечеловеческие ценности - фикция, звенящие идолы. Общее, доступное
для всех не имеет цены. Общедоступная женщина имеет иной ранг, нежели доступная
только для меня. И вода из моего колодца чище, чем в местах общего пользования.
Живой человек - отнюдь не фикция и нуждается отнюдь не в фиктивных ценностях.
Переоценка всех ценностей - начало пути к выздоровлению. Чужие бриллианты, что
булыжники на дороге. Смотри в себя - там россыпи.
Итак, если ценности, принятые на веру, оказываются ложными, следует подвергнуть
сомнению веру даже в самые высшие идеалы.
“Вы почитаете меня; но что, если рухнет почитание ваше? Берегитесь, чтобы идол
не поразил вас!
Вы говорите, что верите в Заратустру? Но при чем тут Заратустра? Вы - верующие в
меня: но что толку во всех верующих!
Вы еще не искали себя, когда обрели меня. Так бывает со всеми верующими; и
потому так мало значит всякая вера,” - так говорил Заратустра. Так мог бы
сказать любой из наших идеалов, в которые мы верим: “Вы - верующие в меня: но
что толку во всех верующих!” Но если не вера, то что? Что даст нам понятие о
ценностях? Познание себя и природы вещей в их диалектическом становлении. Ведь
“все непреходящее лишь только символ”, а преходящее, становящееся есть сущее.

ОНТОЛОГИЯ СЧАСТЬЯ
“ Человек есть то, что должно преодолеть.”
Заратустра
Всякая вещь есть нечто определенное и ограниченное, благодаря чему она отлична
от другой вещи. Граница отделяет вещь как она есть в себе от того, как она есть
для иных и от иных вещей. Вещь-в-себе отлична от границы: она не есть граница,
т.е. вещь-в-себе и граница взаимно отрицают друг друга. Из этого противоречия
возникает всякое движение. Всякая вещь стремится преодолеть свою ограниченность,
выйти по ту сторону границы, стремится к иному (инобытию). Все сущее есть
становящееся.
В мире механических явлений стремление к инобытию выражается в изменении
положения тел в пространстве-времени. Да и само пространство-время претерпевает
изменение, благодаря наличию в нем движущихся объектов.
В мире живых существ стремление к инобытию Выражается в росте, развитии,
развертывании своих внутренних потенций. Несомненно это касается также и
человека. На опыте нетрудно убедиться, что всякое препятствие на пути развития
человеком своих способностей легко становится предпосылкой несчастья. Но даже и
в отсутствии препятствий развитие не дает гарантий счастья. Тем не менее
все-таки лучше следовать совету Грасиана и увеличивать основы жизни. В общем
случае, чем более развиты способности человека в той или иной области, тем более
высокие цели он ставит перед собой, вплоть до таких, которые доступны лишь ему
одному. “И если нет у тебя больше ни одной лестницы, научись взбираться на
собственную голову: как иначе подняться тебе наверх? На голову, а выше - по
собственному сердцу.” Сознание собственной исключительности может стать
источником счастья, но чаще бывает наоборот. Нам известны судьбы многих
гениальных личностей. Не было, наверное, более одиноких людей. Редко встречали
они понимание окружающих, всегда они были знаком вопроса. Да и сами для себя они
были знаком вопроса. Вот и Лермонтов сокрушается:
“Но строгий, но суровый нрав
Меня грызет от колыбели.
Умру я так и не познав
Печальных дум, печальной цели.”
Развитие есть становление иным, есть изменение своей определенности и
ограниченности, но еще не есть преодоление границы, переход по ту сторону. А по
ту сторону - иное нечто со своей определенностью и ограниченностью. Поскольку
ничто не может существовать вне границ, то переход по ту сторону своей границы
есть также и переход границы иного, т.е. проникновение в иное, проникновение
иным, возникновение единства. Для двух людей это любовь. Сама природа одарила
нас способностью выражать такое единство на всех уровнях бытия: телесном,
умственном, духовном. И чем полнее это единство, тем полнее любовь. Но даже
самая полная и совершенная любовь должна преодолеть себя; единство, составленное
из двух должно еще преодолеть эту свою составленность, стать воистину одним,
стать ребенком. Желание ребенка - вот, что такое любовь. Любовь, не приносящая
детей, подобна бесплодному дереву, которое срубают и бросают в огонь.
“Прекрасный облик в зеркале ты видишь,
И если повторить не поспешишь
Свои черты, природу ты обидишь,
Благословенья женщину лишишь.

Какая смертная не будет рада
Отдать тебе нетронутую новь?
Или бессмертия тебе не надо -
Так велика к себе твоя любовь?

Для материнских глаз ты - отраженье
Давно промчавшихся апрельских дней.
И ты найдешь под старость утешенье
В таких же окнах юности твоей.

Но ограничив жизнь своей судьбою,
Ты сам умрешь, и образ твой с тобою.”
(В. Шекспир)

“Брак: так называю я волю двоих создать единое, большее тех, кто создал его.
Брак - это взаимоуважение и почитание этой воли. Да будет это смыслом и правдой
брака твоего.
Но то, что считается браком у много множества, у всех этих лишних, - как назвать
это?
О, эта бедность души, желающей быть вдвоем! О, эта грязь души вдвоем! Это жалкое
удовольствие - быть вдвоем!...
Любовью именуется у вас множество коротеньких безумств. А брак ваш, как одна
большая глупость, кладет конец безумствам этим.
Эта ваша любовь к женщине и любовь женщины к мужчине - о, если бы была она
состраданием к сокрытом, страдающему божеству! Но чаще всего лишь двое животных
угадывают друг друга.
Даже лучшая любовь ваша - лишь слащавое подобие любви и болезненный пыл; тогда
как она должна служить факелом, освещающим путь в высоту.
Некогда должны вы будете любить сверх себя! Так научитесь же сперва любви! И
потому придется испить вам горькую чашу ее,” - так говорил Заратустра.
Любовь есть стремление творить сверх себя. Та же мысль была выражена в
определении любви, которое дала Диотима из платоновского “Пира”: “Любовь -
стремление родить и произвести на свет в прекрасном, как телесно, так и
духовно.”
Но чаще любовью называют желание быть вдвоем, желание счастья на двоих, иллюзию
того, что другой человек сделает нас счастливыми. Такую любовь можно определить
как стремление укрыться от мира в другом, когда нет убежища в себе. Это любовь
недолюбленного в детстве ребенка. В такой любви ребенок оказывается лишним,
ненужным, и чаще лишь предлогом удержать возле себя свою половинку. (Так одно
поколение недолюбленных в детстве детей сменяется другим. И потому так мало
любви в мире.) После медового месяца каждый из супругов мог каждый день
записывать в своем дневнике: “Ничего нового. Существовал” (Это из Сартра)
“Но на земле еще встречается своеобразное продолжение любви, когда та жадная
потребность двух людей друг в друге, уступает место новому, более высокому
стремлению, обоюдному страстному желанию обладать высоким идеалом. Но кому
известна такая любовь? Ее настоящее имя - дружба.”(Ф. Ницше “Веселая наука”).
Прежде чем стремиться к идеалу, его следует сотворить. Творчество - вот еще один
путь преодоления себя, своей пространственно-временной ограниченности. Творения
наши, в которых мы претворяем наши идеалы в материале, несут в себе подобно
нашим детям частичку нас самих. Желанием творчества движет то же, что лежит в
основе любви. Недаром же у многих всплеск творческой активности совпадает со
всплеском любовной страсти. И именно в эти периоды наиболее полно раскрываются
способности человека, он переживает бурное развитие. И, пожалуй, именно в это
время человек бывает наиболее счастлив, ибо его жизнь полна. Так может быть,
развитие, любовь и творчество состоят в некоем триединстве, как лепестки цветка?
И счастье возможно лишь, когда все три составляющих присутствуют в жизни
человека? Скорее всего так...

ЭПИЛОГ
В конце моего сочинения я не хочу делать каких-либо
глубокомысленных выводов. Приведу лишь совет мудрого Горация, который поможет
счастливым лучше сохранить свое счастье, а несчастных утешит в печали:

“Будь доволен тем, что в руках имеешь.
Ни на что не льстись. И улыбкой мудрой
Умеряй беду. Ведь не может счастье
Быть совершенным.”

Лучше еще никто не сказал. Будьте счастливы!

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Антология кинизма. Фрагменты сочинений кинических мыслителей. М.: Наука, 1996. -
335с.
Бах Р. “Чайка по имени Джонатан Ливингстон. Иллюзии, или приключения мессии
поневоле.”: Повести. - СПб.: Грант, 1993 - 319с.
Гораций Собрание сочинений СПБ.: Биографический институт. “Студиа биографика”,
1993 - 448с.
Грасиан Б. “Карманный оракул или наука благоразумия” СПб.: Знамение, 1998. -
288с.
Диоген Лаэрций “О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов.” М., 1979
Лермонтов М.Ю. Сочинения в двух томах. Т.1, М.: Правда, 1988 - 720с.
Марк Аврелий Антонин “Размышления”, СПб.: 1993 - 248с.
Ницше Ф. “Веселая наука”/в кн. Ницше Ф. Стихотворения. Философская проза. СПб.:
Худож. Лит., 1993 - 319с.
Ницше Ф. “Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого.” М.: Интербук,
1990. - 301с.
Платон “Пир”/в кн. Платон Сочинения в трех томах. Т.2, М., 1970
Сартр Ж.П. “Тошнота”/ в кн. Сартр Ж.П. “Стена” : Избр. Произведения, М.:
Политиздат, 1992. - 480с.
Татаркевич В. “О счастье и совершенстве человека”, М.: Прогресс, 1981. - 367с.
Шекспир В. Сонеты, СПб.: Скорина, 1992 - 158с.
Шопенгауэр А. “Афоризмы житейской мудрости”/в кн. Шопенгауэр А. “Свобода воли и
нравственность”, М.: Республика, 1992 - 448с.
Энциклопедия мысли. Сборник мыслей, изречений, афоризмов, максимов, парадоксов,
эпиграмм., Симферополь: Таврида, 1996. - 688с.

«Как большинство, так и люди утонченные называют [высшим благом] счастье… Но в вопросе о том, что есть счастье, возникает расхождение..., для одних счастье - это нечто наглядное и очевидное, скажем удовольствие, богатство или почет - у разных людей разное; а часто для одного человека счастье - то одно, то другое: ведь, заболев, [люди видят счастье] в здоровье, впав в нужду - в богатстве, а зная за собой невежество, восхищаются теми, кто рассуждает о чем-нибудь великом и превышающем их [понимание]... Некоторые думали, что помимо этих многочисленных благ есть и некое другое - благо само по себе, служащее для всех этих благ причиной, благодаря которой они суть блага»... «Человеческое благо представляет собою деятельность души сообразно добродетели, а если добродетелей несколько - то сообразно наилучшей и наиболее полной (и совершенной)».
«Никомахова этика»

«Если же счастье - это деятельность, сообразная добродетели, то, конечно, - наивысшей, а такова, видимо, добродетель наивысшей части души»… «К счастью должно быть примешано удовольствие, а между тем из деятельностей, сообразных добродетели, та, что сообразна мудрости, согласно признана доставляющей наибольшее удовольствие. Во всяком случае, принято считать, что философия, [или любомудрие], заключает в себе удовольствия, удивительные по чистоте и неколебимости».
«Никомахова этика»

«Счастье относится к вещам, достигшим полноты».
«Никомахова этика»

Боэций
«Счастье - это состояние совершенства, достигнутое сочетанием всех благ… К чему вне себя искать счастья, которое находится в нас самих».
«Утешение философией»

Витгенштейн Людвиг
«Счастливая жизнь представляется в каком-то смысле более гармоничной, чем несчастливая».
«Тетради 1914-1916 гг»

Гераклит
«Счастье человека состоит не в телесных удовольствиях, а в том, чтобы исходить из голоса разума, позволяющего человеку проявлять природосообразное поведение, связанное с пониманием законов необходимости (логоса). Основная цель познания в том, чтобы, открывая истины, прислушиваться к голосу природы (закону необходимости) и поступать сообразно ее законам».

Кант Иммануил
«Как же можно сделать человека счастливым, не сделав его добродетельным и умным?»

Лейбниц Готфрид
«Наивысшее счастье, каким бы блаженным созерцанием или познанием Бога оно не сопровождалось, никогда не будет полно, ибо Бог в силу своей бесконечности никогда не может быть познан вполне. Таким образом, наше счастье никогда не будет и не должно состоять в полном удовлетворении, в котором более ничекго было бы желать и которое притупило бы наш дух; оно состоит в непрестанном переходе к новым радостям и новым совершенствам».
«Начала природы и благодати, основанные на разуме»

Лейбниц Готфрид
«Мудрость - наука о счастье… Счастье есть состояние устойчивой радости. Радость есть аффектация духа, возникающая из мысли о чьем-либо совершенстве, причем, если эта мысль истинна, возникает устойчивая радость. Поэтому приходят к счастью те, кто все направляет на сохранение и умножение совершенства».

Милль Джон Стюарт
«Я понял, что для того, чтобы быть счастливым, человек должен поставить перед собой что-нибудь другое целью и тогда, стремясь к ней, он будет испытывать уже само собою и вовсе о нем не думая удовольствие».
«Автобиография»

Паскаль Блез
«Людей с самого раннего детства обязывают заботиться о своей чести, о своем достатке, о своих друзьях.., их изнуряют всякими делами..; им внушают, что они не будут счастливы, если их здоровье, честь, имение не будет в хорошем состоянии, и что отсутствие хотя бы одного из этих благ принесет им несчастье. Так их нагружают обязанностями и заботами, заставляя суетиться с рассвета.. Странный способ сделать людей счастливыми, скажете вы; что можно придумать лучше этого, чтобы сделать их несчастными? Как что: надо отнять у них все эти заботы, и тогда они взглянут на себя, задумаются, кто же они такие, откуда пришли, куда идут».
«Мысли»

Платон
«Филеб утверждает, что благо для всех живых существ - радость, удовольствие, наслаждение и все прочее...; мы же оспариваем его, считая, что благо не это, но разумение, мышление, память и то, что сродно с ними… Все это лучше и предпочтительнее удовольствия».
«Филеб»

Розанов Василий
«Мы можем с достаточным основанием сказать, что мысль человека об устроении своем на земле по принципу счастья ложна во всех своих частях, по всему своему строю… Всякая попытка осуществить ее в личной жизни сопровождается страданием»... «Идея счастья как верховного начала человеческой жизни, не указывая на постоянно должное, не может служить и руководительным принципом для человека... В идее этой, если мы не выйдем из строгого смысла ее терминов, вопрос о конечной цели человеческой деятельности вовсе не разрешается, но лишь возвращается к своему первоначальному положению: она содержит лишь указание условия («удовлетворенность»), на котором может быть принято человеком какое-либо решение, но самого решения не дает, потому что не определяет, что же нужно сделать объектом своей деятельности, чтобы стать удовлетворенным»... «Не будучи руководительным принципом для человека, идея счастья не есть и верховное объяснение его жизни. И в самом деле, хотя страдание и удовольствие и сопровождают всякий человеческий поступок, по-видимому, объясняют их все как мотив, как побуждение, — однако есть в этих поступках сторона, не поддающаяся объяснению из этого мотива. Справедливо заметил Паскаль, что человек всегда стремится к счастью, даже когда идет повеситься»... «Счастье» — это общий термин, в котором слито неопределенное множество единичных целей, которые ежеминутно поставляет перед собою человек и, достигая их, чувствует себя удовлетворенным, т.е. счастливым… Откуда взят он умом человека, к тому же и возвращает его волю: к хаосу подробностей, без какого-либо руководящего света».
«Цель человеческой жизни»

Розанов Василий
«Справедливость составляет необходимость для всякого действия человека лишь под условием, что она необходима для его счастья, и в меру этой необходимости».
«Цель человеческой жизни»

Розанов Василий
«Как в душном кольце, умерло бы человечество в ледяных объятиях жадно искомого счастья, и нет средств для него жить иначе, как отвернувшись от этого счастья, поняв жизнь свою как страдание, которое нужно уметь нести. Оно, как и радость, есть лишь спутник в стремлении человека к иным целям4; оно сопровождает его действия, направленные к различным предметам, но само не есть предмет, влекущий его к себе. И как управляющий кораблем руль было бы ошибочно смешать с пристанью, куда он стремится, как было бы ошибочно думать, что в повертывании этого руля и заключается весь смысл плавания, — так ошибочно, и уже с логической точки зрения, видеть в счастье человека и цель и смысл его жизни».
«Цель человеческой жизни»

Селигман Мартин
«Подлинное счастье мы обретаем, открывая в себе положительные качества, развивая их и активно используя в своей работе, любви и повседневной жизни»... «Добрым поступкам сопутствуют удовлетворение, чего не происходит, если мы что-то делаем только для удовольствия. Преодолевая трудности, мы проявляем лучшие черты характера. Когда же мы чувствуем себя счастливыми, проявив самые достойные качества, жизнь обретает подлинный смысл»… «То чувство, которое приносит нам использование индивидуальных добродетелей, и есть подлинное счастье. Очевидно, что «благая жизнь» требует реализации наших достоинств, однако за всем этим кроется что-то еще более великое и значительное. Подобно тому, как жизнь «благая» (или достойная) превосходит жизнь «приятную», осмысленная жизнь выше достойной жизни»... «Главное - ориентироваться на нечто более высокое, чем собственное существование. Тогда, в зависимости от того, сколь велико то целое, частью которого мы себя считаем, наша жизнь обретает свой высокий смысл».

Сенека
«Не потому мы любим добродетель, что она дает нам удовольствие, но, наоборот, потому дает она нам удовольствие, что мы имеем к ней любовь».
«О счастливой жизни»

Спиноза Бенедикт
«Истинное счастье и блаженство человека состоят только в мудрости и познании Истины».
«Богословско-политический трактат»

Татаркевич Владислав
«Нельзя говорить об отдельных факторах счастья как условиях счастья, не принимая во внимание их сочетания, не учитывая всей совокупности, в которой они выступают… Факторы счастья действуют только в совокупности… Жизнь человеческая - это постоянная игра внутренних условий и внешних средств счастья, и от гармоничного их соотношения в значительной мере зависит, будет ли достигнуто счастье».

Татаркевич Владислав
«И Эпикур говорил, что "счастье не есть дар богов", человек должен сам о нем позаботиться… "Каждый кузнец своего счастья", - гласит народная мудрость. Эту поговорку употребляли римляне, ее цитирует Саллюстий в I веке до н.э. От римлян ее переняли почти все европейские народы. Эта постоянно повторяемая сентенция, без сомнения, правильна. Но в ней содержится только половина правды. Счастье зависит от нас. Но и не только от нас. Мы сами творим его, но творим не из самих себя... Какой должна быть наша жизненная позиция, чтобы обеспечить нам счастье? Когда мы замыкаемся в себе или когда обращены к окружающему миру и принимаем все происходящее в нем близко к сердцу? Можно утверждать, что скорее эта, вторая позиция ведет нас к счастью».
«О счастье и совершенстве человека»

Татаркевич Владислав
«Удовлетворение жизнью состоит из двух элементов: личного и внеличного…. В жизни некоторых людей все, что составляет личные факторы - здоровье, характер, способности, - действует безупречно и могло бы способствовать только счастью, однако его нет, так как события, происходящие во внешнем мире, проникают в их жизнь и делают их несчастными. Или даже их не затрагивают эти несчастья, но мир в целом кажется лишенным смысла, цели, ценности».
«О счастье и совершенстве человека»

Татаркевич Владислав
«С одной стороны, счастье - это удовлетворение полное, постоянное, длящееся в течении всей жизни; а с другой стороны, такого удовлетворения в действительности не бывает. Однако эту трудность можно разрешить. Следует только отличать идеал счастья и счастье реальное... Данную дефиницию счастья нужно брать только как наивысшую меру счастья, его идеальный максимум. И допускать, что счастливым является уже тот, кто приближается к этому идеалу, к этому максимуму».
«О счастье и совершенстве человека»

Татаркевич Владислав
«Тот, кто определяет счастье как непрерывную череду удовольствий, неизбежно придет к выводу, что счастья не существует».
«О счастье и совершенстве человека»

Татаркевич Владислав
«Счастье можно сравнить со здоровьем: оно есть состояние гармонии; гармония же одна, а дисгармоний много… Различие состоит скорее в том, что легче что-то разрушить, чем создать… Труднее поэтому перейти от несчастья к счастью, чем наоборот».
«О счастье и совершенстве человека»

Франк Семен Людвигович
«Одно лишь самодовлеющее благо - благо в объективном смысле нас не удовлетворяет; служение даже абсолютному началу, в котором я сам не участвую…, которое не согревает моей собственной жизни, не может осмыслить последней. Но и одно благо в субъективном смысле - субъективное наслаждение, радость, счастье - тоже не дарует мне смысла, ибо… всякая, даже самая счастливая жизнь отравлена мукой вопроса «для чего?» не имеет смысла в самой себе… должно так совмещать оба эти начала, что они в нем погашены, как отдельные начала, а дано лишь само их единство».
«Смысл жизни»

Шопенгауэр Артур
«Следует быть всегда деятельным, это необходимо для счастья, ибо силы даны человеку для того, чтобы их применять».
«Афоризмы»

Шопенгауэр Артур
«Все в жизни говорит нам, что земное счастье человека представляет собой нечто обманчивое, простую иллюзию. Основания для такого вывода лежат глубоко в сущности вещей».
«Мир как воля и представление» т.2.

Шопенгауэр Артур
«Есть ли счастье в мире? Нет. Если цель, которую ставит человек, не достигнута, если желание не осуществлено — человек несчастен. Но если достигнуты — человек пресыщен, наступает неизбежное разочарование и неумолимо возникает вопрос: а что же дальше?»

Энгельс Фридрих
«Если мы не уважаем в других того же стремления к счастью, они оказывают сопротивление и мешают нашему стремлению к счастью».
«Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии»

Юм Дэвид
«Удовлетворение желаний вызывает у нас радость, однако перспектива этой нашей радорсти не есть причина желания, но, наоборот, желание предшествует радости, и без этого желания радость никогда не могла бы возникнуть».

Многие современные философы и психологи не согласны с такой точкой зрения. Они считают, что утверждение своей собственной жизни, своего счастья, своего развития., свободы основано Hd способности любить, т.е. на заботе, уважении, ответственное ти и знании. Если индивид способен на плодотворную любовь к другим., то он любит и себя. Если же он способен любить только других, то не способен любить вообще. Любовь неисчерпаема в своих проявлениях. Мы только прикоснулись к этой теме, рассказали, как проявляется эрос в различных культурах, сколь многолик он. Любовь - это и соединение двух человеческих созданий, сохраняющих, однако, свою уникальность. Парадоксально, но двое, сливаясь воедино и растворяясь друг в друге, тем не менее остаются индивидуальными существами. И, любя безоговорочно, не проявляют равнодушия ко всему мирозданию, иначе их чувство было бы не любовью, а всего лишь привязанностью, своеобразной формой эгоизма. Любовь - чувство, присущее в полной мере только человеку, в разных его проявлениях обнаруживается вся самобытность и уникальность человека как земного существа. Ведь каждый человек это целый мир со своей гаммой чувств и страстей, он вписывается в предназначенный ему отрезок времени, эмоционально и личностно определяя и само время, и суть чувства, его всеобъемлющую духовную активность. Счастье - чувство предельяо20 удовольствия от достижения цели, обретения предмета. Понимание счастья различно в и иных культурах. «Что же я люблю и что же ненавижу? Я люблю счастье и ненавижу несчастье», читаем мы у Мо-цзы. Демокрит учил: «Счастье - это хорошее расположение духа, благосостояние, гармония, симметрия и невозмутимость». «Счастье» категория нравственная. Как писал И. Кант, высшее благо в счастье, его надо искать не только в том, что может доставить природа, «но и в том, что составляет высшее требование, т.е. условие, при котором разум только и может признать за существами в мире право на счастье, а именно в нравственно законообразном поведении их»1. Однако счастье трудно достижимо. Не случайно А. Шопенгауэр спрашивал: «Есть ли в мире счастье?» и отвечал: «Нет» Правда, не потому, что счастье найти невозможно. Шопенгауэр мыслил так: если цель, которую ставит человек, не достигнута, если желание не осуществлено, то человек несчастен. Но если они достигнуты, то человек пресыщается, наступает неизбежное разочарование и неумолимо возникает вопрос: а что же дальше? Любопытно, что 3. Фрейд связывал проблему счастья с обретением смысла жизни. Он писал о том, что если бы жизнь не имела никакого смысла, то она потеряла бы всякую ценность. По его мнению, жизненная цель человека просто определяется счастьем, программой наслаждения. «То, что понимается иод счастьем, - писал он, - в строгом смысле слова проистекает скорее из внезапного удовлетворения потребности, достигшей высокой напряженности, и по своей природе возможно лишь как эпизодическое явление»47 48 Следовательно, делает вывод Фрейд, мы можем интенсивно наслаждаться только контрастом. Возможности счастья ограничены. Значительно менее трудно испытать несчастье. Страдания угрожают нам с разных сторон. Со стороны тела, судьба которого упадок и разложение. Со стороны внешнего мира, который может обрушить на нас могущественные и неодолимые силы разрушения. Со стороны других людей они не всегда дружелюбны и участливы. К мыслям Фрейда можно добавить: человек и сам способен стать источником собственного несчастья. Неограниченное удовлетворение всех возможностей рисует- ся нам как самый заманчивый образ жизни. Но ведь за каж- дым мигом наслаждения прячется горечь. Поэтому в философии родилось такое представление: чтобы защитить себЛ от страдании, надо пренебрегать счастьем.. Именно так рассуждали буддисты, а в европейской философии А. Шопен?, гауэр. Фрейд же считал, что для некоторых людей счастье, напротив, сопряжено с. необузданным удовлетворением неукро* гуенных Человеческих порывов. Добавим: счастье обеспечивав ется встречей человека с прекрасным. И все-таки быть счастливым весьма трудно... Понимание счастья различно в разных культурах. Оно пе тождественно материальным благам. Когда был проведен опрос среди народов мира, то оказалось, что чувство счастья, более распространено в тех странах, где невысокий уровень потребления. И напротив, так называемые развитые народы демонстрировали печаль, меланхолию и неудовлетворенность своим положением. Счастье каждый толкует по-своему. Мальчик из кинофильма «Доживем до понедельника» пишет в сочинении одну-един- ственную фразу: «Счастье - это когда тебя1 понимают».

Еще по теме Счастье:

1. РАЗДЕЛ VIII О том, что составляет счастье индивидов; об основе, на которой следует воздвигнуть здание национального счастья, состоящего необходимым образом из счастья всех частных лиц

Конечно, можно провести весь досуг за просмотром сериалов, но иногда кажется, что чего-то не хватает. В такие минуты стоит обратиться к мудрости величайших мыслителей: Кьеркегора, Сократа, Торо и Будды. Ведь философы изучали счастье задолго до того, как оранжевый стал хитом сезона.

«Нет пути к счастью, счастье - это путь», - Будда Гаутама, около 500 г. до н. э.

Больше других счастливы люди, которые находят удовольствие в самой жизни, а не в той или иной цели. Собственно, никакой цели нет. Согласно Будде, счастье - в пути.

«Из всех форм осмотрительности осторожность в любви, наверное, наиболее губительна для подлинного счастья», - Бертран Рассел, начало XIX века.

Для человека вроде Бертрана Рассела, любителя математики, естественных наук и логики, погружение в счастье - не очень характерно.

Тем не менее его идея, что для обретения счастья нужно броситься в омут любви с головой, верна - ее поддерживает и современная наука.

«Все люди хотят счастья, потому что все хотят чувства усиления власти; наибольшая власть требуется для преодоления себя», - Фридрих Ницше, конец XIX века.

Для Ницше, знаменитого нигилиста с усами, счастье - это мера того, насколько человек контролирует свое окружение.

Немецкий философ часто писал о влиянии, которую власть (или отсутствие власти) может оказывать на человека. Когда человек сопротивляется, он берет судьбу в свои руки. Позже из этого ощущения может вырасти счастье.

«Секрет счастья не в том, чтобы постоянно хотеть большего, а в том, чтобы приучить себя довольствоваться малым», - Сократ, около 450 г. до н. э.

Для Сократа, одного из величайших мыслителей древности, источником счастья не может быть награда или чужая похвала. Оно определяется внутренним ощущением успеха.

И, урезая потребности, мы можем научиться ценить простые удовольствия.

«Источник счастья следует искать в себе, а не в окружающих», - Платон, IV век до н. э.

Неудивительно, что Платон, ученик Сократа, определяет счастье похожим образом.

Счастье по Платону - это удовлетворение от собственных достижений: быстрее пробежать стометровку, прочесть больше книг и так далее, - а не от того, что эти достижения могут вам принести.

«Счастье зависит от нас самих», - Аристотель, около 300 г. до н. э.

Когда до проблемы добрался ученик Платона Аристотель, идея, что счастье - это то, что создаем мы сами, стала общепринятой.

Другими словами, это не дар других людей и не вещи, которые нам удается получить. Мы создаем счастье сами, и сами отвечаем за то, чтобы удержать его.

«Я понял, что добиваться счастья лучше, ограничивая свои желания, чем пытаясь удовлетворить их», - Джон Стюарт Милль, XIX век.

Джон Стюарт Милль был титаном либерализма и, пожалуй, одной из самых значимых фигур в истории. Он всеми силами распространял веру в свободу.

В вопросах счастья он придерживался мудрости древних греков . Милль верил в утилитаризм и не стремился к материальному изобилию.

«Чем больше человек медитирует на хорошие мысли, тем лучше будет его мир, и мир в целом», - Конфуций, около 500 г. до н. э.

Книга «Сила позитивного мышления» и последние исследования в области когнитивно-поведенческой терапии, подтверждающие связь между мыслями, чувствами и поведением, подкрепляют точку зрения Конфуция.

Конфуцианство считает счастье самосбывающимся пророчеством - чем больше мы находим для него причин, тем оно сильнее.

«Все величайшие блага человечества - внутри нас и в пределах нашей досягаемости. Мудрый человек доволен своей судьбой, какой бы она ни была, и не желает того, чего не имеет», - Сенека, I век до н. э.

Философ-стоик, любимец инвестора Нассима Талеба и маркетолога Райна Холидея, твердо верил в то, что теперь психологи называют «локусом контроля».

У некоторых людей он находится снаружи. Они чувствуют, что их действия определяют внешние силы. У других - кого Сенека считал счастливыми, - локус находится внутри.

«Если вы подавлены, вы живете в прошлом. Если нервничаете, вы живете в будущем. Если спокойны - живете в настоящем». Лао-цзы, около 600 г. до н. э.

Кьеркегор имел в виду, что счастье состоит в проживании настоящего момента. Когда мы перестаем воспринимать внешние обстоятельства как проблемы и начинаем думать о них как об опыте, нам легче получать удовольствие от жизни.

«Счастье капризно и непредсказуемо, как бабочка: когда ты пытаешься его поймать, оно ускользает от тебя, но стоит отвлечься - и оно само опустится прямо в твои ладони», - Генри Дэвид Торо, родился в 1817 году в США.

Неудивительно, что трансценденталист и сторонник гражданского неповиновения исповедовал пассивный подход к счастью.

Как он подробно описал в книге «Уолден», Торо старался избегать привычек. Он считал, что более хаотический подход к жизни принесет ему большее счастье.

Эта идея вполне сочетается с мыслью других философов, что жить нужно в настоящем.