Крымская война 1853-1856 гг. называется также Восточной войной из-за так называемого «восточного вопроса», который официально послужил предлогом для начала военных действий. Что же такое «восточный вопрос», как его понимали в Европе в середине XIX века? Это совокупность претензий к турецким владениям, тянущаяся ещё со Средневековья, со времён Крестовых походов, на земли, связанные с древними святынями христианства. Первоначально под ними подразумевались только Палестина и Сирия. После захвата турками Константинополя и Балкан «восточным вопросом» стали именоваться планы европейских держав утвердить своё владычество над всеми землями бывшей Византии под предлогом «освобождения христиан».

В середине XIX века российский император Николай I намеренно обострил отношения с Турцией. Предлогом к этому послужила передача турецким правительством юрисдикции над некоторыми христианскими храмами в Иерусалиме католической миссии, находившейся под покровительством Франции. Для Николая это было нарушением давней традиции, согласно которой Турция признавала в российском самодержце покровителя всех христиан на её территории, а православное исповедание пользовалось там преимуществом перед прочими христианскими конфессиями.

Политика Николая I по отношению к Турции неоднократно менялась. В 1827 году русская эскадра совместно с англо-французской разгромила турецкий флот в Наваринской бухте под предлогом защиты восставших греков. Это событие послужило для Турции поводом для объявления России войны (1828-1829), оказавшейся в очередной раз успешной для русского оружия. По её итогам Греция получила независимость, а Сербия автономию. Но Николай I опасался распада Турции и в 1833 году пригрозил войной египетскому паше Мухаммеду-Али, если тот не прекратит движение своей армии на Стамбул. Благодаря этому Николай I сумел заключить с Турцией выгодный договор (в Ускяр-Инкелесси) о свободном плавании русских кораблей, включая военные, через Босфор и Дарданеллы.

Однако к 1850-м годам у Николая созрел план раздела Турции с другими державами. Прежде всего он попытался заинтересовать в этом Австрийскую империю, в 1849 году спасённую от распада русской армией, подавившей революцию в Венгрии, однако наткнулся на глухую стену. Тогда Николай I обратился к Англии. На встрече с послом Великобритании в Петербурге Гамильтоном Сеймуром в январе 1853 года царь высказал план раздела Османской империи. Молдавия, Валахия и Сербия переходили под протекторат России. Из балканских владений Турции выделялась Болгария, которая также должна была составить государство под протекторатом России. Англия получала Египет и остров Крит. Константинополь обращался в нейтральную зону.

Николай I был уверен, что его предложение встретит одобрение и участие Англии, но жестоко в этом просчитался. Его оценка международной обстановки накануне Крымской войны оказалась ошибочной, и в этом была повинна российская дипломатия, десятилетиями славшая царю успокоительные реляции о неизменном уважении, которым пользуется Россия на Западе. Российские послы в Лондоне (барон Ф.И. Бруннов), Париже (граф Н.Д. Киселёв), Вене (барон П.К. Мейендорф) и координировавший их из Петербурга министр иностранных дел граф К.В. Нессельроде умудрились не заметить сближения между Англией и Францией и растущей неприязни Австрии к России.

Николай I надеялся на соперничество между Англией и Францией. В тот период царь считал своим главным противником на Востоке, подстрекавшим Турцию к противодействию, Францию. Французский правитель Луи Бонапарт, в 1852 году провозгласивший себя императором под именем Наполеона III , мечтал свести счёты с Россией, и не только из-за своего знаменитого дяди, но и потому, что считал себя кровно обиженным русским царём, долго не признававшим его императорского титула. Интересы Англии на Ближнем Востоке сближали её с Францией в противовес намерениям России.

Тем не менее, будучи уверен в благожелательности или трусости западных держав, Николай I весной 1853 года отправил в Константинополь чрезвычайным послом князя А.С. Меньшикова с заданием вести переговоры о «святых местах» и привилегиях православной церкви в Турции с позиций силы. Меньшиков произвёл желаемый царём разрыв отношений с Турцией, и в июне того же года Николай I начал вводить русские войска в Молдавию и Валахию, бывшие под протекторатом Турции.

Со своей стороны, Франция и Англия, будучи уверены в своей силе, также искали повода к войне. Обеим державам совсем не улыбалось усиление позиций России на Востоке, и уступать ей влияние в расползающейся по швам Турции они вовсе не собирались. Английская дипломатия очень умело показывала вид, будто не желает обострения отношений с Россией. Между тем за кулисами британский посол в Константинополе Стретфорд-Ретклифф усиленно подстрекал Порту к неуступчивости Меньшикову на переговорах (что было, впрочем, легко). Когда же Англия, наконец, сбросила маску, Николай I понял всё, но было уже поздно.

Царь решил оккупировать Дунайские княжества для обеспечения своих требований к Турции, но, как и в 1827 году, не объявлял пока войны, предоставляя сделать это туркам (что и произошло в октябре 1853 года). Однако, в отличие от времён Наваринской битвы, положение теперь было совсем другое. Россия оказалась в международной изоляции. Англия и Франция сразу потребовали от России вывода войск из Дунайских княжеств. Венский двор всё больше склонялся к ультиматуму России о том же. Только Пруссия держалась нейтралитета.

Николай I с запозданием решил активизировать военные действия против Турции. Отказавшись ещё в самом начале от десантной операции под Константинополем, он отдал приказ войскам переправляться через Дунай и перенести войну в собственно Османскую империю (на территорию нынешней Болгарии). Одновременно русский Черноморский флот уничтожил турецкий на рейде Синопа и сжёг город. В ответ на это Англия и Франция ввели свои флоты в Чёрное море. 27 марта 1854 года они объявили России войну.

Главной причиной Крымской войны стало стремление великих европейских держав самоутвердиться за счёт дряхлеющей Османской империи и не дать сделать это соперникам. В этом отношении Россией, Англией и Францией двигали сходные мотивы. Англия и Франция сумели договориться об общих интересах, а России не удалось привлечь какого-то союзника. Неудачная внешнеполитическая комбинация для России, в которой для неё началась и протекла война, была обусловлена неадекватной оценкой её правящими кругами международной обстановки, а также сил и влияния России.

Несправедливый Версальский договор довел немецкую армию до Триумфальной арки в Париже. Фото Федерального архива Германии. 1940

С 1945 по 2017 год во всех без исключения областях науки, от ракетостроения и компьютеров до биологии, достигнут фантастический прогресс. А вот наши историки уже 72 года как попугаи повторяют английскую версию образца 1939 года начала Второй мировой войны.

Начнем с даты. Почему 1 сентября 1939 года? В этот день части вермахта вступили на территорию Польши. Налицо классическая локальная война, и не более!

Ну, например, 24 марта 1999 года Соединенные Штаты с союзниками напали на Югославию. Сделай это они десятью годами раньше, через день-два началась бы третья мировая война. Но в 1999 году президент России Борис Ельцин поджал хвост, и состоялась трехмесячная локальная война, в результате которой США оттяпали от Сербии область Косово, принадлежавшую ей свыше тысячи лет.

Так и тут - не вмешайся Англия и Франция, через три недели с «уродливым детищем Версальского договора» было бы покончено. Кстати, польские министры до 1938 года так именовали Чехословакию.

Однако 3 сентября Англия и Франция объявили войну Германии, и локальный европейский конфликт превратился во Вторую мировую войну.

Но почему мы до сих пор считаем началом Второй мировой войны не 3-е, а 1 сентября? Ведь официально в России начало Первой мировой войны – это 1 сентября 1914 года. А никак не 28 июня – день убийства эрцгерцога Фердинанда, не 28 июля – день объявления Австро-Венгрией войны Сербии и даже не 30 июля – бомбардировка Белграда австрийской артиллерией. Не начни Россия мобилизацию и не объяви Германия в ответ войну России, налицо была бы только третья балканская война. И никакой мировой войны.

Кстати, есть еще одна дата начала Второй мировой войны: 7 июля 1937 года – инцидент на мосту Марко Поло, когда Япония напала на Китай. После этого война шла непрерывно (!) на огромных пространствах Китая целых восемь лет, до сентября 1945 года. В ней участвовали миллионы людей. Погибло свыше 35 млн китайцев и сотни тысяч японцев. Замечу, что по сравнению с войной в Китае сентябрьский разгром Польши и потеря убитыми 66 тыс. поляков и 10 тыс. немцев выглядит действительно как мелкая операция. Причем за польской кампанией последовала восьмимесячная пауза – когда в Европе не было сделано ни одного выстрела, – получившая название «странная война».

А кто мне не верит, пусть посмотрит военную кинохронику доктора Геббельса. Там боевые действия вермахта с 9 апреля 1940 года по 1 июня 1941 года похожи на веселую туристическую прогулку бравых немецких парней. Они ездят на танках, бронемашинах по Норвегии, Франции, Бельгии и Югославии, маршируют мимо Эйфелевой башни и Акрополя.

А с 22 июня бравые немцы все равно побеждают, но кругом рвутся снаряды, все горит, идет страшная война.

Японский спецназ в боях за Шанхай. Фото 1937 года

На взятие одного города Смоленска немцы потратили больше времени, чем на разгром Бельгии, Голландии, Франции и сброс в море у Дюнкерка британского экспедиционного корпуса. Кстати, и потери немцев в боях за Смоленск оказались больше.

НАДО ЗРИТЬ В КОРЕНЬ

Впрочем, больший интерес представляет вопрос о том, почему же все-таки в сентябре 1939 года началась война в Европе. Нас уже 72 года уверяют, что во всем виноват один Гитлер. Он-де напал на Польшу вопреки желанию германского народа. Ну а если бы Адольф был убит 9 ноября 1923 года в ходе расстрела полицией демонстрации нацистов? А если бы Эрнст Рем оказался поумнее и устроил бы «ночь длинных ножей» на день раньше Гитлера, скажем 30 июня 1934 года, и соответственно были бы уничтожены Гитлер и его приближенные? Да Гитлер мог окочуриться и от банальной простуды. И что тогда? Не было бы Второй мировой войны, а Европа жила бы по законам, навязанным в 1919 году в Версале?

Я читал речи вождя немецких коммунистов Эрнста Тельмана. Он куда нетерпимее Гитлера относился к Версальскому договору и восточным границам Германии. А предположим, коммунисты выиграли бы выборы 1932 года. Тогда евреи сидели бы не в концлагерях, а в Рейхстаге и правительстве, а Гитлер, Геринг и Ко заняли бы место в лагерях. Но германские земли, захваченные поляками, Тельман вернул бы любым способом – дипломатическим или военным. А вот рискнули бы тогда Лондон и Париж объявить войну Тельману – вопрос адресуем авторам фэнтези.

Нет, война была бы при любом правителе Германии – нацисте Реме, коммунисте Тельмане, центристе фон Папене (рейхсканцлер Германии, предшественник Гитлера) и любом принце из династии Гогенцоллернов.

Не будь варварского Версальского договора, Адольф Гитлер остался бы руководителем нескольких сотен экстремистов и не играл бы никакой роли в жизни Германии.

То, что Германия рано или поздно порвет оковы Версальского договора, сразу стало ясно всем опытным политикам. Ленин, узнав о решениях Версальской конференции, еще летом 1919 года предсказал неизбежность Второй мировой войны.

После окончания Версальской конференции французский маршал Фош констатировал: «Версаль – не мир, а перемирие на 20 лет». А на самой конференции британский премьер Ллойд Джордж сказал французскому премьеру Клемансо, желавшему включить в состав Польши земли, заселенные немцами: «Не создавайте новую Эльзас-Лотарингию».

Таким образом, французский маршал и британский премьер точно предсказали время – 1939 год – и причину – Польша – возникновения Второй мировой войны.

КОЛОНИАЛЬНАЯ ИДЕОЛОГИЯ

Ну а теперь вновь вернемся к Польше. В новое государство, созданное Юзефом Пилсудским железом и кровью, были насильно загнаны миллионы русских, белорусов, украинцев, евреев и немцев. Поляки составляли менее 60% населения этого государства. Самое любопытное, что поляками польские министры считали различные славянские народы – силезцев, мазуров, кашубов, лемков и других, хотя язык и культура их отличались от польских куда больше, чем у великороссов и малороссов того времени.

Статистика по мазурам, лемкам, кашубам и другим народам в Польше никогда не велась. Однако, даже несмотря на 80 лет принудительной ассимиляции, в Польше, по данным Главного правления Кашубо-поморского объединения на 2005 год, насчитывалось 330 тыс. кашубов и 180 тыс. полукашубов. Кашубам не давали учиться в школе на родном языке. Детей, плохо говоривших по-польски, даже в 1950—2005 годы отправляли в школы для умственно отсталых. Запрещались газеты на кашубском языке, а их редакторов отправляли за решетку.

Польские власти с самого начала отказались предоставлять посторонним народам хоть какие-то элементы автономии, пусть даже культурной. В Польше должны были жить только поляки и должна быть единственная конфессия – римско-католическая.

Но и такой Польши маршалу Пилсудскому показалось мало, и он решил создать государство «от можа до можа», то есть от Балтики до Черного моря. А дабы не раздражать Европу, пан Юзеф обозвал оное государство «Федерацией Междуморье». В нее должны были войти восточные части Белоруссии и Украины, все прибалтийские лимитрофы и Молдавия.

В итоге к 1930 году поляки имели территориальные претензии ко всем странам по периметру границ Польши – к Литве, СССР, Венгрии, Чехословакии, Германии и Вольному городу Данцигу. Балтийское море в Польше называли «Польским морем».

В сентябре 1930 года польский министр иностранных дел Аугуст Залесский заявил президенту данцигского Сената: «Данцигский вопрос может разрешить лишь польский армейский корпус». Замечу, что Данциг 800 лет, до 1919 года, был немецким городом. Версальским договором он был превращен в «вольный город», хотя подавляющее большинство населения говорило по-немецки.

И тут Остапа, пардон, Юзефа понесло: «Польша должна стать великой океанской и колониальной державой!» Нет, я вовсе не шучу. Поляки планировали построить огромный флот. Причем не только для контроля над Балтикой, но и для колониальных захватов в Африке и Южной Америке.

В конце 1920 года польские представители на Рижской мирной конференции потребовали от советской России передать им два линкора типа «Полтава», два недостроенных крейсера типа «Светлана», 10 эсминцев и 5 подводных лодок. Их вежливо послали… Тогда поляки обратились к барону Врангелю – нельзя ли приобрести линкор и эсминцы или хотя бы отдельно их артиллерию из Бизертской эскадры? Поначалу поляков в Бизерте встретили благосклонно. Но когда наши адмиралы узнали, что ляхи платить не собираются, они пришли в ярость и заявили, что ни под каким видом Андреевский флаг спускать не будут… даром.

Тогда командующий польским флотом вице-адмирал Казимир Порембский разработал большую кораблестроительную программу, включавшую два линкора и два крейсера. Позже решили в течение 8 лет построить 3 линейных корабля, 1 авианосец, 24 эсминца и 21 подводную лодку. И это все при том, что в состав Польши входил маленький кусочек побережья Балтики в 42 морские мили, и ни одного приличного порта.

Уже в начале 1920-х годов в Польше были созданы влиятельные полуофициальные организации – Балтийский институт, Польский институт западных марок и Лига польского судоходства, получившая в 1930 году название Колониально-морской лиги.

Причем «ученые» из Колониальной морской лиги стали доказывать права Польши на часть колоний кайзеровской Германии, отнятых у нее согласно Версальскому договору.

Естественно, что руководили лигой военные во главе с генералом Мариушем Зарусским.

В январе 1936 года в журнале «Може» была размещена статья защитника Польского колониализма Езиоранского, суть которой сводилась к следующему: «...только тогда Польша станет великой державой, когда сможет поставлять через порты все необходимые ресурсы для производства, а это возможно только тогда, когда будет возможность контролировать добычу и перевозку сырья в Польшу, что ведет к необходимости получить колонии...»

В октябре же 1936 года некий пан Януш Дебский открыто заявлял: «Польша должна выйти из европейских границ, поляки ничем не хуже немцев, итальянцев и японцев, требующих колоний. Но для этого полякам надо ломать подход к современному положению, надо пропитывать колониальной идеологией страну и общество».

МАНИЯ ВЕЛИЧИЯ

Самое забавное, что польские историки хоть и не афишируют эти факты, но и не пытаются оспаривать. Ведь поляки – избранная Богом нация – «Христос Европы». Полякам все можно, москалям все нельзя! Полякам в 1934 году можно заключать Пакт о ненападении с Гитлером, а русским в 1939 году – нельзя.

«Начальник государства» Пилсудский, называвший Чехословакию уродливым детищем Версальского договора, – национальный герой Польши, а нарком иностранных дел Молотов, заявивший в 1939 году, что «Польша – уродливое детище Версальского договора», – исчадие ада.

И такие примеры можно приводить до бесконечности.

Итак, в 1934 году паны вступили в союз с Гитлером. Я не говорю о морали, нравственности, международном праве и т.д., а лишь о куриных панских мозгах. В Варшаве всерьез думали, что Германия станет обезьяной, таскающей для панов каштаны из огня. А почему бы и нет? Послужить Богом избранной нации – великая честь для Гитлера.

1 октября 1938 года германские войска вступили в Чехословакию. Они беспрепятственно заняли не только Судетскую область, населенную немцами, но и ряд районов и городов, где почти не было этнических немцев.

По приказу своего правительства чехословацкие войска 1 октября начали отход с польской границы, а на следующий день польские войска оккупировали район Тешина, где на тот момент проживало 80 тыс. поляков и 120 тыс. чехов и словаков. Таким образом, Польша увеличила у себя процент неполяков, но зато за счет присоединения столь экономически развитого района подняла производственные мощности своей тяжелой промышленности почти на 50%.

28 ноября 1938 года окрыленные успехом Бек и Ко потребовали от Чехословакии передать им Моравску Остраву и Виткович. Но Гитлер сам положил на них глаз и сказал панам: «Цыц!»

В конце 1938 – начале 1939 года польское правительство вело интенсивные переговоры с Гитлером о совместном нападении на СССР. Поляки претендовали на Украину. Немцы не возражали, но потребовали себе Вольный город Данциг и возможность проведения по территории Польши до Восточной Пруссии экстерриториальных железной дороги и автотрассы. По условиям Версальского договора Восточная Пруссия не имела наземной связи с остальной Германией. Поляки не захотели отказаться от претензий на Данциг даже за Украину.

21 марта 1939 года посол Польши Юзеф Липский, недовольный ходом переговоров с Риббентропом, попросил министра иностранных дел Бека (фактического правителя Польши) начать частичную мобилизацию. Мобилизация была начата. На границе с Германией у Вестерштеттена польские части начали занимать линию укреплений.

31 марта премьер-министр Чемберлен предоставил Польше гарантии, а 3 апреля Бек направился в Лондон, где между Польшей и Великобританией был заключен союзный договор о взаимопомощи. Франция тоже подтвердила союзническую верность Польше. И только тогда Гитлер подписал директиву на подготовку к осуществлению плана под условным наименованием «Вайс» («Белый»).

23 августа 1939 года Молотов и Риббентроп в Москве подписали Договор о ненападении между Германией и СССР. На следующий день газета «Правда» опубликовала текст договора. Наиболее интересными там были статья II: «В случае, если одна из Договаривающихся Сторон окажется объектом военных действий со стороны третьей державы, другая Договаривающаяся Сторона не будет поддерживать ни в какой форме эту державу»; и статья IV: «Ни одна из Договаривающихся Сторон не будет участвовать в какой-нибудь группировке держав, которая прямо или косвенно направлена против другой стороны».

Кроме того, стороны подписали и секретный дополнительный протокол к договору. В протоколе не было ни единого слова о войне и силовом захвате территорий, а говорилось лишь о возможном территориальном и политическом переустройстве прибалтийских лимитрофов и Польши.

После войны большинство границ в Восточной Европе как раз и установилось по линии договорных разграничений сфер влияния.

ПОСЛЕДСТВИЯ «ЗЛОДЕЙСКОГО» ДОГОВОРА

Как говорили многие мудрецы, практика – критерий истины. Если Молотов и Риббентроп в 1939 году «злодейским» договором установили столь несправедливые границы, то кто мешал в 1991-2017 годы соответствующим странам поменять свои границы до состояния на август 1939 года? Ведь изменили же границы в конце XX века в Германии и Чехословакии, причем мирно и ко всеобщему удовлетворению. Странно, почему все хулители Московского договора 1939 года в Польше, прибалтийских странах и т.д. «падают до ниц», как говорят поляки, перед границами, проведенными такими «редисками», как Молотов и Риббентроп.

Итак, подписание договора с Германией было единственно возможным оптимальным шагом советского правительства. Любое альтернативное действие вело СССР к катастрофе.

Наши историки утверждают, что японская армия потерпела настолько страшное поражение у реки Халхин-Гол, что сразу прекратила все боевые действия. Между тем потери японцев в конфликте были булавочным уколом для огромной Императорской армии. При желании японцы, обладая вторым по величине в мире флотом, могли за три месяца оккупировать Приморье, Камчатку и Чукотку.

А вот подлинной причиной прекращения боевых действий на Халхин-Голе явилось подписание Московского договора, вызвавшего шок в Токио. Через два дня стрельба на Халхин-Голе прекратилась, а затем резко пошли на убыль вооруженные провокации японцев на реке Амур и у берегов Камчатки.

Любопытны прогнозы польских политиков непосредственно перед началом войны. В 1939 году Бек говорил дипломату Старженьскому: «Не думаю, чтобы в течение долгих лет нам что-либо угрожало со стороны нашего восточного соседа. Он слишком слаб, чтобы по собственной инициативе начать военные действия. Ни одно государство не выдержит того, чтобы каждые несколько лет расстреливать свои военные и политические кадры. У нас с Россией договор о ненападении, и этого нам достаточно».

Подобная информация поставлялась в правительство и польской разведкой. Суть разведдонесений: «Красная армия слаба и не посмеет шевельнуться».

И вот началась война. Обратим внимание, как ее представляли польские проправительственные СМИ.

Краковская Tempo Dnia («Темп дня») сообщала 2 сентября: «В ответ на предательскую атаку немецкой авиации на мирные польские города польские летчики бомбили Берлин и Гданьск [Данциг]. Из сообщения Верховного командования от 2 сентября, сообщающего, что в течение двух дней мы потеряли лишь 12 самолетов, можно было сделать вывод, что польские потери в налете на Берлин были небольшими».

Express Poranny («Утренний экспресс») от 6 сентября сообщала о новом налете польской авиации. На сей раз 20 бомбардировщиков «Лось» бомбили Берлин. Одновременно было заявлено, что германские укрепления на границе с Францией – линия Зигфрида – прорваны французами в пяти местах.

9 сентября 1939 года гражданский комиссар Варшавы Стефан Стажинский объявил населению: «Немцы, желая защищаться на западе, должны отозвать свои войска с нашего фронта, чтобы перебросить их на фронт англо-французский. Уже перебросили на западный фронт шесть дивизий, много эскадрилий и танковых частей».

Дальше поляки начинают провокации. 14 сентября в газете «Варшавский национальный дневник» опубликована статья под названием «Немецкие бомбардировщики с польскими опознавательными знаками атаковали советскую территорию». Как пишет статья, московское радио сообщило, что несколько польских бомбардировщиков вторглись на советскую территорию и бомбили села. Это не единственный случай... Далее польская газета пишет, что, мол, это были «немцы с польскими опознавательными знаками».

А вот еще одна статья: «Немецкий самолет сбит над Россией»: «16 сентября. Москва. Над территорией России около Киева сбит немецкий бомбардировщик. Летчики спаслись на парашютах. Они интернированы».

Поляки всеми силами пытались спровоцировать советско-германский конфликт. Ни один германский самолет в сентябре 1939 года не пересекал старой советской границы. Зато польские самолеты с 12 сентября начали регулярно вторгаться в воздушное пространство СССР.

Вот донесение пограничников: «13 сентября в 12.05 через советскую границу перелетел польский самолет. 16 сентября в 7.55 на участке заставы Степановская пролетел польский разведчик. В тот же день на участке заставы Збриж пролетел польский трехмоторный бомбардировщик» (видимо, «Фоккер» F.VII B/3. – А.Ш.).

В свою очередь, немцы всеми силами пытались заставить Кремль ввести войска на территорию Западной Белоруссии и Западной Украины. 15 сентября посол в Москве граф Шуленбург заявил Молотову, что рейх не собирается разворачивать в советской сфере восточнее линии Нарев–Буг–Висла–Сан политической или административной деятельности, и «здесь может возникнуть новое государство».

Нетрудно догадаться, что речь шла не о польском гособразовании, а о фашистском украинском государстве. Немцы создали на территории Чехословакии подразделения украинских националистов, которые с началом войны вторглись в Польшу. Их поддержали банды местных националистов. В итоге к 17 сентября банды УНА-УНСО убили или взяли в плен свыше 3 тыс. польских военнослужащих.

Понятно, что советское правительство не могло допустить как выход германских войск на старую границу, так и создание бандитского государства на территории Западной Украины и Западной Белоруссии. Наконец, как население, так и руководство БССР и УССР требовали воссоединения со своими западными областями, отторгнутыми силой оружия поляками 20 лет назад.

17 сентября 1939 года Красная армия пересекает границу бывшего Польского государства. К тому времени оно не имело армии, а только ряд деморализованных частей. Ну а правительство Польши драпануло в Румынию, прихватив с собой золотой запас страны.

А как же польское правительство отреагировало на ввод частей Красной армии? Да никак – войну не объявили и согласия не давали. Паны министры были озабочены, во-первых, собственной безопасностью, а во-вторых, транспортировкой столь ценного «багажа».

БЕЗ КОММЕНТАРИЕВ

На Западе сейчас модно заканчивать политические телепередачи: «No comment». Последую и я их примеру.

В начале 1734 года в Польше начался очередной бардак, пардон, «бескоролевье». По сему поводу Луи XV решил посадить на польский престол своего зятя Стася Лещинского. В Данциг, осажденный русскими войсками, прибыл французский флот. На берег десантируются лучшие полки королевства – Перигор, Блезуа, Турнеси. Фельдмаршал Миних обозревает их в подзорную трубу и восхищается: «Ах, какие красавцы! Рослые, сильные!» Русские офицеры возмущены: «Надо атаковать, пока все не высадились!» Фельдмаршал цыкнул: «Не мешать! Россия нуждается в руках для извлечения сибирских руд». Миних не удостоил «лягушатников» генеральным сражением. Для капитуляции оказалось достаточно огня русских крепостных орудий и голода.

Из сдавшихся во Францию вернулся каждый двадцатый. Кто-то остался добывать руду, а кто-то в барских усадьбах учил дворянских недорослей, будущих «Екатерининских орлов».

Лето 1939 года. Англия дает гарантии Польше. По сему поводу известный американский журналист, хорошо знавший Польшу, заявил: «Вполне можно застраховать пороховой завод, если на нем соблюдаются правила безопасности, однако страховать завод, полный сумасшедших, немного опасно».

Как известно, Вторая мировая война началась с нападения Германии на Польшу.
Краеугольным камнем польско-германских противоречий был т.н. Польский или Данцигский коридор. Это был участок польской территории, отделявшей немецкий эксклав Восточная Пруссия (территория нынешней Калининградской области и сопредельных ей территорий на северо-востоке Польши) и преимущественно немецкоязычный тогда Гданьск, который однако в её состав не входил, а образовывал небольшое независимое государство - т.н. Вольный город Данциг - от основной немецкой территории, которая в свою очередь простиралась гораздо восточнее современных границ Германии, включая нынешний северо-запад Польши (т.н. "Заднюю Померанию" ("Hinterpommern"), как её называли немцы). "Коридор", переданный Польше после Первой мировой войны по Версальскому договору 1919г., врезался между этими территориями, заканчиваясь участком балтийского побережья протяженностью около 70 км. На этом участке поляки в 20-е гг. ХХ века построили свой единственный тогда морской порт - Гдыню (по-немецки Гдинген).

Накануне вторжения в Польшу германским правительством были сделаны предложения по вопросу "коридора":

619. Телеграмма бюро имперского министра иностранных дел Германии посольству Германии в Великобритании

Лично для поверенного в делах.

До дальнейших указаний следующее предложение держать в строгом секрете и никому не передавать.

ПРЕДЛОЖЕНИЯ ПО УРЕГУЛИРОВАНИЮ
...ПРОБЛЕМЫ ДАНЦИГСКОГО КОРИДОРА
И ВОПРОСА О НЕМЕЦКОМ
МЕНЬШИНСТВЕ В ПОЛЬШЕ

Ситуация в отношениях между германским рейхом и Польшей в настоящее время такова, что любой дальнейший инцидент может привести к конфликту занявших с обеих сторон позиции вооруженных сил. Любое мирное урегулирование должно быть устроено так, чтобы ставшие причиной этого положения события не могли повториться еще раз и вследствие этого не только Восток Европы, но и другие районы не оказались в одинаковом напряжении.

Причины такого развития заключаются:

1) в неприемлемой линии границ, установленных Версальским договором,

2) в неприемлемом обращении с меньшинством в отделенных районах.

Поэтому германское имперское правительство в этих предложениях исходит из мысли найти окончательное решение, которое устранит невозможную ситуацию с линией границ, гарантирует обеим частям их жизненно важные связующие дороги, устранит - насколько возможно - проблему меньшинств, а если это невозможно, сносно решит судьбу меньшинств надежным гарантированием их прав.

Германское имперское правительство убеждено, что при этом необходимо установить экономический и физический ущерб, причиненный с 1918 г., и возместить его в полном объеме. Само собой разумеется, оно рассматривает это обязательным для обеих сторон.

Из этих соображений вытекают следующие практические предложения:

1. Вольный город Данциг на основе своего чисто немецкого характера и единодушной воли его населения незамедлительно возвращается в состав германского рейха,

2. Район так называемого коридора, простирающийся от Балтийского моря до линии Мариенвердер - Грауденц - Кульм - Бромберг (включая эти города) и далее несколько западнее до Шёнланке, будет сам решать вопрос о своей принадлежности к Германии или к Польше.

3. Для этой цели в этой области будет проведено голосование.

Правом голоса обладают все немцы, проживавшие в этом районе на 1 января 1918 г. или родившиеся там до этого числа, и равным образом проживавшие на этот день в этом районе или родившиеся там до этого числа поляки, кашубы и т. д. Изгнанные из этого района немцы возвращаются для участия в голосовании. Для обеспечения объективного голосования и гарантирования необходимой для этого обширной подготовительной работы упомянутый район будет аналогично Саарской области подчинен немедленно образующейся международной комиссии, которая будет образована четырьмя великими державами - Италией, Советским Союзом, Францией и Англией. Эта комиссия будет осуществлять все суверенные права в данном районе. С этой целью польские вооруженные силы, польская полиция и польская администрация должны в кратчайшие оговоренные сроки покинуть данный район.

Из этого района исключается польский порт Гдинген {{* Гдыня.}}, являющийся принципиально польской суверенной территорией, так как он территориально ограничивается польским поселением. Более точные границы этого польского портового города должны быть определены между Германией и Польшей и в случае необходимости зафиксированы международным третейским судом.

4. Поскольку для проведения необходимой обширной работы по обеспечению справедливого голосования требуется время, такое голосование не будет проводиться до истечения 12 месяцев.

5. Чтобы в течение этого времени гарантировать неограниченную связь Германии с Восточной Пруссией, а Польше - с морем, определены шоссейные и железные дороги, по которым будет осуществляться транзитное движение. При этом должны взиматься только те налоги, которые необходимы для сохранения транспортных путей, а также для осуществления транспортировки.

6. Вопрос о принадлежности района решается простым большинством поданных голосов.

7. Чтобы после проведенного голосования - независимо от его исхода - гарантировать безопасность свободного сообщения Германии с ее провинцией Данциг - Восточная Пруссия и Польше ее связь с морем, Германии, если плебисцитная территория отойдет к Польше, будет предоставлена экстерриториальная траспортная зона в направлении Бютов - Данциг и Диршау для прокладки имперской автострады, а также четырехколейной железнодорожной линии. Строительство шоссе и железной дороги будет проведено таким образом, чтобы ими не затрагивались польские коммуникации, иными словами, чтобы они проходили над или под ними. Ширина этой зоны определена в 1 км и является германской суверенной территорией.

8. Если голосование завершится в пользу Германии, Польша для свободного и неограниченного сообщения со своим портом Гдингеном получит такие же права на шоссейное и железнодорожное сообщение, какие бы полагались Германии.

9. В случае возвращения коридора германской империи она заявляет о своей готовности провести обмен населения с Польшей в соответствующем коридору размере.

10. Желаемые Польшей особые права в порту Данцига будут обговорены вместе с равными правами Германии в порту Гдингена на паритетных началах.

11. Чтобы устранить в этом районе любое чувство угрозы для обеих сторон, Данциг и Гдинген получат характер чисто торговых городов, иными словами, без военных сооружений и военных укреплений.

12. Полуостров Хела, который в соответствии с голосованием отойдет либо к Польше, либо к Германии, в любом случае должен быть также демилитаризован.

13. Поскольку германское имперское правительство заявит самый решительный протест против обращения в Польше с меньшинствами и польское правительство со своей стороны считает необходимым заявить протест Германии, обе стороны заявляют о своем согласии с тем, что эти протесты будут представлены международной следственной комиссии, заданием которой будет расследование всех протестов об экономическом и физическом ущербе, а также иных террористических актов. Германия и Польша обязуются устранить весь экономический и иной ущерб, причиненный с 1918 г. меньшинствам обеих сторон, и отменить полностью отчуждение собственности или выплатить компенсацию пострадавшим за это и иное вмешательство в экономическую жизнь.

14. Для устранения у остающихся в Польше немцев, а также у поляков, остающихся в Германии, чувства международной бесправности и предоставления им прежде всего гарантии того, что они не будут привлечены к действиям и оказанию услуг, несовместимым с их национальными чувствами, Германия и Польша договорились о гарантировании прав меньшинств обеих сторон посредством подробнейших и обязывающих договоренностей, с тем чтобы гарантировать этим меньшинствам сохранение, свободное развитие и деятельность их народности и, в частности, позволить им с этой целью организационные меры, которые они считают необходимыми. Обе стороны обязуются не привлекать представителей меньшинств к военной службе.

15. В случае достижения договоренности на основе этих предложений Германия и Польша заявляют о своей готовности предписать и провести незамедлительную демобилизацию своих вооруженных сил.

16. Германия и Польша совместно договорятся о других, необходимых для ускорения вышеупомянутых договоренностей мероприятиях.

Давно отгремели последние залпы, восстановлены разрушенные города и села, но до сих пор люди разных стран возвращаются в те далекие годы, пытаясь понять, почему же началась та невиданная ранее война, унесшая жизни нескольких десятков миллионов людей. И хотя вопрос, кто виновен в ее развязывании, выяснен еще на Нюрнбергском процессе, опубликованы горы документов, воспоминаний непосредственных участников тех событий, тем не менее иные заинтересованные силы нет-нет да пытаются завязать дискуссию на этот счет, выдвигая всякие версии. Есть даже точка зрения превентивной войны со стороны СССР, есть совершенно абсурдная мысль, будто Гитлер и Сталин, как Ельцин и Горбачев, выясняли отношения, кто из них гениальней, потому и развязали войну. Не будем брать во внимание подобные экстравагантные рассуждения, останемся наедине с черствым хлебом обширнейшей историографии, документов и фактов, чтобы позволить читателю самому припасть и попить из реки по имени События, независимо в каких берегах она течет.

Крона и корни

Германский историк И. Фест, автор многотомного исследования “Адольф Гитлер”, делает вывод: “Эта война была детищем Гитлера в самом широком смысле: его политика, весь жизненный путь были сориентированы на нее”. “Война является конечной целью политики, - цитирует Фест Гитлера, - а политика есть обеспечение жизненного пространства того или иного народа. Испокон веков жизненное пространство можно было завоевать и держать лишь при помощи борьбы, следовательно, политика была своего рода перманентным ведением войны... Пацифизм же испортил бы людей, их место опять заняли бы звери... Мир, продолжающийся более 25 лет, вреден для нации”.

“Гитлер облекал в слова, в политическую и военную практику то, что отвечало замыслам крупного капитала, - дополняет характеристику главного нациста другой немецкий исследователь К. Бохман. - Он искал благополучия и богатства для немцев в области политики. Это был его бизнес, и у него не было никакой альтернативы. По образу мышления он - великогерманский националист, шовинист и антисемит. Для него не существовало таких понятий, как честность, совесть и обязательность, общественное мнение и голос народа, как и судьба людей, вызывали презрение, а договоры и соглашения были просто клочком бумаги. Он мог совершить поворот буквально на 180 градусов в течение пяти минут. Единственно, чего боялся, что Запад его раскусит и призовет к порядку”.

Таков Гитлер. Но это крона. А каковы корни, ее питавшие?

Считается, что Вторая мировая война началась 1 сентября 1939 года. Это так и не совсем так, ибо она возникла задолго до того, когда загремели пушки и развернулись первые сражения, - тогда, когда одни политические деятели не смогли, а другие не захотели воспрепятствовать утверждению гитлеризма у власти в Германии и последующему укреплению его позиций. Прелюдией к трагедии 40-х были годы 30-е, когда крупный мировой капитал пытался осуществить пресловутую политику “канализации” германской агрессии на Восток. Первые очаги ее запылали в Северо-Восточном Китае (1931 г.), Эфиопии (1935 г.), Испании (1936 г.). Но если вглядеться в прошлое более пристально, то обнаружим, что первая искорка Второй мировой войны проскочила 28 июня 1919 года в Зеркальном зале Версальского дворца, где в тот день представители стран Антанты и США, с одной стороны, германские министры иностранных дел и юстиции Мюллер и Белл - с другой, подписали договор, который подводил итоги Первой мировой войны и узаконивал передел мира.

К сожалению, победители оказались не способными установить прочный порядок на планете. Как бы кто ни старался поделить мир по справедливости, это сделать невозможно, всегда будут обделенные и обиженные.

Не ратифицировала Версальский договор и отказалась от членства в Лиге Наций Америка, считая, что Франции и Англии “перепало” больше и они излишне укрепились. Чувствовала себя ущемленной Италия, “недополучившая” обещанных ей за вступление в войну на стороне Антанты колоний в Африке и расширения территории за счет Албании, южнославянских земель, входящих ранее в состав Австро-Венгрии. Недовольной Версалем была Япония. В 1914-1915 годах она сумела “внедриться” в соседний Китай, захватив провинцию Шаньдун, однако под давлением США и Великобритании должна была проводить в отношении Китая политику “открытых дверей” и “равенства возможностей”. Не устраивало Японию и то, что урезался ее флот.

Но наиболее обиженной оказалась Германия. Мало того что победители потребовали в качестве репараций 132 млрд. золотых марок и отторгли у нее восьмую часть территории, где проживала десятая часть населения, лишили всех заморских владений, так еще и основательно “прищемили хвост” военным. Германская армия впредь не должна была превышать 100 тысяч человек, а флот 15 тысяч человек, генеральный штаб подлежал ликвидации, в стране отменялась всеобщая воинская повинность, запрещалось иметь тяжелую артиллерию, танки, подводные лодки, военную авиацию...

Германская нация была унижена и долго не могла мириться с этим, как, впрочем, были оскорблены и японские самураи, итальянцы, в чьих жилах текла кровь римских завоевателей. Вспыхнувшая в Версале искорка Второй мировой обозначила и будущую ось Берлин - Рим - Токио. Голоса отказаться от Версаля и о новом переделе мира звучали сначала робко, а потом все настойчивее.

Немаловажен и тот факт, что народные массы ряда стран, на которые обрушились страшные тяготы и лишения Первой мировой войны, выступили за радикальные изменения своей жизни. В 1917 году грянула Октябрьская революция в России, в ноябре 1918-го - в Германии. Революционный подъем по окончании Первой мировой наблюдался практически во всех капиталистических странах. Как грибы после теплого дождя стали появляться компартии. Для координации их действий в Москве в марте 1919 года учрежден Коммунистический интернационал. Расползание коммунистической “угрозы” по планете и рост национально-освободительного движения страшно перепугали денежных воротил.

Выход на сцену

Австриец Адольф Гитлер, уловил последствия Версаля и новые веяния. Именно он вышел на сцену и озвучил разработанную единомышленниками программу из 25 пунктов национал-социалистической рабочей партии (НСДАП). Его сразу же заметили, кстати, еще до написания “Майн кампф”. Вот одна из сравнительно недавних находок историков в архивах Йельского университета (США) - запись беседы помощника военного атташе США в Германии капитана Трумэна Смита с Гитлером, состоявшейся в Мюнхене... 20 ноября 1922 года. Разговор был предельно откровенным: будущий фюрер, а тогда безвестный главарь безвестной партии поведал американскому визитеру о своем намерении “ликвидировать большевизм”, “сбросить кандалы Версаля”, установить диктатуру, создать сильное государство, предложил свои услуги в битве между цивилизацией и марксизмом. Практически эти же идеи он изложил и в памятной записке немецким промышленникам, которую передал им в декабре того же 1922 года.

За словами последовали дела. В ноябре 1923 года вместе с генералом Людендорфом Гитлер предпринял попытку организовать из Мюнхена “поход на Берлин” против буржуазно-парламентской республики, за что был приговорен к заключению в крепость Ландсберг-на-Лехе. Крепость эта не имела ничего общего с тем, что обычно подразумевается под тюремным заключением, отмечает немецкий исследователь В. Руге. “Камерой” ему служила со вкусом обставленная, устланная коврами большая комната, где он поочередно принимал “для доклада” своих подручных. Хотя продолжительность посещений официально ограничивалась шестью часами в неделю, ему позволяли принимать посетителей по шесть часов в день. Тюрьма для Гитлера, по существу, стала клубом и местом для инструктажа своих сообщников. Он устраивал здесь “товарищеские трапезы”, на которых в присутствии надзирателей заявлял о том, что, когда придет к власти, истребит всех коммунистов и евреев. На этих “застольях” присутствовал и начальник тюрьмы, который через пять месяцев заключения дал Гитлеру характеристику для досрочного освобождения. Здесь же, в крепости, между делами он продиктовал Р. Гессу первый том своей знаменитой “Майн кампф” (второй том подготовлен в 1926 году), в которой наряду с воспоминаниями изложил и план своих действий на будущее: борьба с коммунистической “заразой”, уничтожение Франции, союз с Англией и Италией, “расширение жизненного пространства” на Востоке, за счет СССР, завоевание гегемонии в Европе, а затем и господство “германо-арийской расы” во всем мире. И хотя поначалу “Майн кампф”, как и другие разглагольствования Гитлера, крупный капитал всерьез не воспринял, но его услышали. А услышав, начали приглядываться, прикармливать.

Поводыри

Меж странами-победительницами все время шло соперничество. Американцы не хотели сильной Франции и Англии. Последние же, в свою очередь, пристально следили за США, стремились не пустить в Европу. А все вместе боялись СССР и думали, как “придавить рассадник коммунизма”. В августе 1924 года они собрались в Лондоне на конференцию репарационной комиссии, где приняли американский план облегчения финансового положения Германии за счет притока капвложений из своих стран. Именно золотой дождь американских долларов и английских фунтов стерлингов оплодотворил немецкую экономику. Один лишь красноречивый факт: репарационные платежи Германии с сентября 1924 по июль 1931 года составили 11 млрд марок. За этот же период Германия получила 25 млрд. марок в виде займов и инвестиций из-за границы. Из них около половины было представлено банкирами Уолл-стрита, значительная часть - лондонским Сити.

Разразившийся в 1929 году экономический кризис словно смерч прокатился по миру и основательно задел только-только становившуюся на ноги Германию. Немцы считали виновниками своих бед Версаль и Англию. В германских школах своеобразно излагалась история Первой мировой войны: приукрашивались деяния германской армии, которая выиграла немало битв, но проиграла войну. Значительное место в учебниках занимал сюжет “об ударе кинжалом в спину”, то есть о том, что немецкую армию погубила коммунистическая пропаганда.

Гитлер нещадно эксплуатировал темы Версаля и большевизма. Как средство подогреть национальные чувства до точки кипения, требовал “вдалбливать” каждый пункт в мозги и чувства народа до тех пор, пока “...мы снова не захотим оружия, не захотим, чтобы Германия была сильной и без коммунистов”. А это был бальзам на души большинства германцев, и в первую очередь крупного капитала, который не жалел средств для НСДАП. По свидетельству экс-рейхсканцлера Германии в 1930-1932 годах Г. Брюнинга, “респектабельный буржуа прекрасно понимал сущность Гитлера, он был им нужен, и они привели его к власти”. Это же подтвердил и американский обвинитель в Нюрнберге Тейлор: “Без совместной работы немецких промышленников и нацистской партии Гитлер и нацисты никогда не захватили бы власть в Германии и не упрочили бы ее”. Факты поддержки Гитлера монополиями зафиксированы во многих официальных документах. Так, на том же Нюрнбергском процессе констатировалось: рейнско-вестфальская группа промышленников в 1931-1932 годах дала Гитлеру миллион марок. Ф. Тиссен в книге “Я платил Гитлеру” признался, что только он один подарил НСДАП миллион марок. С января 1930 года по инициативе рурского магната - Кирдорфа, который распоряжался фондами Союза горно-рудных и стальных предпринимателей, так называемым “Рурским сокровищем”, в пользу гитлеровской партии начали отчисляться по 5 пфеннигов с каждой проданной тонны угля. В год это составляло 6 млн марок. В целом же бюджет гитлеровской партии в 1933 году достиг 90 млн марок.

Летом 1931 года, отмечает в книге “С Гитлером - к власти” О. Дитрих, “фюрер принял в Мюнхене решение: систематически обрабатывать влиятельных в экономике лиц... В последующие месяцы он на своем лимузине объехал всю Германию, встречаясь то ли в отелях, то ли на тихих лужайках, не афишируясь, дабы не давать материала прессе”. В конце августа 1931 года в поместье “Штейнгоф” Гитлер выступил с докладом перед 40 промышленниками, в январе 1932 года в Дюссельдорфе - перед тремястами, убеждал их в своей лояльности, решении уничтожить марксизм, Версальский договор и возродить сильную Германию.

Гитлера субсидировали не только монополисты Германии, но и США, Великобритании. Один лишь британско-голландский нефтяной король Г. Детердинг передал его партии до 1933 года 10 млн марок. Имея средства, Гитлер развернул мощную пропагандистскую кампанию идей НСДАП. Естественно, он и его НСДАП прошли в рейхстаг. И что характерно, симпатии немцев к Гитлеру росли. Так, на выборах в 1928 году партия имела в рейхстаге всего 12 мест, в 1930 году за нее проголосовало 6,4 млн, это дало 107 мест, в 1932 году за НСДАП отдали голоса 13,7 млн, она получила 230 мест. И хотя большинства себе нацисты не обеспечили, но завоевали мандатов больше других партий, и представители крупного капитала, финансировавшие НСДАП, стали требовать, в том же 1932 году, от престарелого рейхспрезидента Гинденбурга “передать правление самой сильной национальной партии”, утверждая, что это будет отвечать “высшему принципу демократии”. Сделка о приходе Гитлера к власти окончательно была оформлена 4 января 1933 года на вилле кельнского банкира Курта фон Шредера при участии бывшего рейхсканцлера Франца фон Папена, которого уважал П. Гинденбург. Устами Шредера, уполномоченного крупным капиталом, было дано “добро” на занятие поста рейхсканцлера лидером НСДАП. Однако Гинденбург тянул, чистокровный аристократ не любил бывшего ефрейтора, вождя национал-социалистов (как-то даже с пренебрежением заметил, что за четыре года пребывания на фронте не смог дослужиться до унтер-офицера или фельдфебеля), предложил вначале Гитлеру лишь пост вице-канцлера в правительстве фон Папена, а НСДАП - два министерства для Г. Штрассера и Г. Геринга. Гитлер пришел в ярость, восприняв это как личное оскорбление: над ним, фюрером, будет стоять еще какой-то Папен. Денежные мешки начали давить на рейхспрезидента. Возможно, он и не поддался бы, но тут начали создавать парламентскую комиссию для расследования злоупотреблений высшего эшелона власти при оказании восточной помощи, где был замешан и клан Гинденбурга.

Потушить “пожар” глава государства поручил своему сыну Оскару. Договорились все же рейхсканцлером делать Гитлера, но “держать его в рамках”, сделав вице-канцлером Папена и отдав ключевые посты министров людям Гинденбурга. Рейхспрезидент первым принял присягу даже не у Гитлера, а несколько раньше, у военного министра Бломберга. Аристократы барон фон Нейрат, граф Шверин фон Крозиг, барон Эльту фон Рюбенах возглавили министерства иностранных дел, финансов, транспорта. 30 января так называемое правительство национальной концентрации было сформировано. Правда, в первоначальном составе просуществовало оно не долго. Вскоре “вылетел” Папен, а затем и Бломберг с Нейратом. Фюрера держать в узде было не просто, он сам предпочитал это делать.

На встрече с промышленниками, сразу после прихода к власти, Гитлер попросил поддержать его шаги по устранению марксизма, укреплению личной власти, установлению диктатуры, покончить с демократическими выборами, сделать их последними выборами на следующие 10, а может, и 100 лет. По свидетельству Шахта, крупный капитал был в восторге от этих предложений. Г. Крупп вскочил с места, подбежал к фюреру и пожал ему руку от имени присутствующих за “исключительно ясное изложение взглядов”. То же он повторил и получил одобрение на совещании с высшим командованием вооруженных сил 3 февраля.

Зарево над рейхстагом

Начал с искоренения коммунизма в стране. 27 февраля 1933 года запылал рейхстаг. Нацисты организовали его поджог, как повод для расправы с коммунистами. Еще не успел разгореться как следует огонь, примчался Гитлер и, по утверждению И. Феста, неистово закричал: “Теперь не будет никакой пощады! Раздавим всякого, кто встанет у нас на пути!.. Каждого коммунистического функционера расстреливать на месте. Депутатов-коммунистов повесить этой же ночью...”.

И той же ночью Геринг, возглавлявший парламент и прусскую полицию, арестовал четыре тысячи членов КПГ, а к середине марта число арестованных коммунистов возросло до 50 тысяч человек, около 600 убито. Период с 28 февраля по 5 марта 1933 года нацисты назвали “Неделей пробудившегося народа”. В это время появились сеть “диких”, то есть нигде не зарегистрированных, тюрем, которые нацисты именовали “подвалами героев”, и концентрационные лагеря, где штурмовики мучили и уничтожали свои жертвы.

Уже через день после пожара в рейхстаге Гитлер явился к Гинденбургу и в ярко драматических красках рассказал о происшедшем, после чего представил рейхспрезиденту на подпись проект чрезвычайного декрета “О защите народа и государства”, который отменял все основные права того же народа и давал канцлеру неограниченную власть. Дополненный впоследствии еще двумя документами: “Против измены немецкому народу и действий, представляющих собой государственную измену” и “Об устранении бедственного положения народа и государства” - они стали главной правовой основой гитлеровского режима и, вне всяких сомнений, давали полную свободу действий “третьему рейху” по подготовке ко Второй мировой войне. Кстати, и действовали эти законы до мая 1945 года. Согласно им за Гитлером закреплялось право принимать законы без санкций парламента, при этом они могли не соответствовать конституции, их разрабатывал канцлер, и они вступали в силу на следующий же день.

Нацисты знали, что для утверждения закона “О защите народа и государства” в парламенте они не смогут набрать две трети голосов, тогда решили запугать депутатов. Во-первых, заставили пройти всех через специально созданный людской коридор своих единомышленников, требующих поддержать Гитлера, а во-вторых, в течение всего заседания в зале периодически слышался рев штурмовиков: “Даешь закон - иначе смерть и кровь!” Моральный террор сделал свое дело: “за” - 441 голос, “против” - 94.

Расправившись с коммунистами (из 300 тысяч 150 тысяч арестовано и брошено в концлагеря), Гитлер взялся за профсоюзы. Большинство профбоссов тоже было отправлено в тюрьмы и концлагеря, а на месте профобъединений создан так называемый “Германский трудовой фронт”, задача которого была не защищать права рабочих, а воспитывать народ в нацистском духе.

И царь, и Бог, и воинский начальник

Менялись вся структура власти и кадры. На все руководящие посты выдвигались члены НСДАП. Демократическое самоуправление в землях заменялось институтом имперских наместников, подчиненных Гитлеру. Увольнению подлежали те, кто симпатизировал левым, и чиновники евреи. Уже в марте 1933 года имели место первые антисемитские бесчинства отрядов СА - около 60 тысяч евреев вынуждены были спешно бежать из Германии. К июлю Гитлер разметал все партии и организации, стоявшие на его пути. И даже сам был ошарашен этим фактом. “Такое крушение никто не считал возможным”, - признался он. Главная нацистская газета “Фелькишер беобахтер” писала: “Парламентская система капитулирует перед новой Германией. На протяжении 4 лет Гитлер сможет делать все, что сочтет нужным: в плане отрицания - истреблять все пагубное влияние марксизма, а в плане созидания - создавать новую народную общность. Начинается великое дело! Настал день “третьего рейха”.

“Третий рейх” (Das Dritte Reich - “третья империя”) - официальное нацистское название режима правления, существовавшего в Германии с января 1933-го по май 1945-го. Гитлер расценивал нацистское правление как логическое продолжение двух предыдущих германских империй. Первый рейх - Священная Римская империя германской нации - существовал со времени коронации в Риме Отто Великого, второго правителя из Саксонской династии, до его покорения Наполеоном в 1806 году. Второй - был основан Отто фон Бисмарком в 1871-м и просуществовал до 1918 года, конца династии Гогенцоллернов. В 1923-м немецкий писатель-националист Артур Мёллер Ван ден Брук использовал термин “третий рейх” для названия своей книги. Гитлер с воодушевлением прикарманил это название для обозначения новой империи, которая, по его мнению, просуществует тысячу лет. Это название привлекало его еще и потому, что имело не мистическую связь со средневековьем, когда “третье царство” считалось тысячелетним.

В июле 1933 года Гитлер объявил: “Нацистская революция” завершена. Партия теперь стала государством! Власть у нас. Никто не сможет оказать нам сопротивления, и теперь следует заняться “мирной работой”. Мы должны воспитать немца для этого государства”.

И воспитывал. Волшебные слова, к которым часто прибегал и которые немцев приводили в экстаз, - “национальное возрождение”. Это особенно ярко проявилось 21 марта 1933 года, в день первого заседания парламента “третьего рейха”. Он провел его не в Берлине, а в старой резиденции прусских королей, традиционном центре германского милитаризма Потсдаме. Депутаты собрались в бывшей гарнизонной церкви, где похоронен Фридрих II. Дата созыва также символическая: именно 21 марта 1871 года был открыт первый рейхстаг объединенной “железным канцлером” Бисмарком Германии. “К концу торжеств, - записал Геббельс в своем дневнике, - все потрясены до глубины души... Исторический момент. Щит немецкой чести вновь очищен от скверны. Вверх взлетают штандарты с нашими орлами...” “Шквал чувств национального восторга пронесся над Германией”, - отмечали СМИ. “Эти торжества в Потсдаме оказали необыкновенное воздействие на депутатов, военных, иностранных наблюдателей и на обывателей, сделали день Потсдама действительно поворотным, - считает И. Фест. - Лишь меньшинство было в состоянии не поддаться гипнотическому воздействию этого спектакля, и многие из тех, кто на выборах голосовал против Гитлера, теперь явно заколебались в своих суждениях”.

Зрелища - испытанное средство поднятия духа нации, но только на эмоциях далеко не уедешь, рано или поздно люди вспомнят и о хлебе. Чтобы одолеть безработицу и укрепить экономику, Гитлер брал идеи других, как, например, принятую правительством Шляйхера программу “неотложных мер по созданию рабочих мест”, и при поддержке как германских, так и иностранных промышленников осуществлял ее. Он вытащил из архивов проект строительства автострад, проект народного автомобиля. Законом “Об упорядочении трудовой деятельности”, принятым в январе 1934 года, владельцы предприятий становились фюрерами, а рабочие низводились до дружин. В следующем году была введена обязательная трудовая повинность, а потом вступил в действие и закон, запрещавший перемену мест работы. Все это, как и рост военных заказов, последовательно вело к милитаризации экономики.

Но у людей появилась работа, их жизнь налаживалась. По утверждению приближенного к фюреру А. Шпеера, впоследствии министра вооружений, Гитлер в середине 30-х годов был очень популярен у немцев. Как-то по дороге в Нюрнберг в одном из городков не мог проехать по улице, ибо она была запружена народом, который, узнав, что будет ехать Гитлер, вышел его приветствовать. “В машине, когда мы уже отъехали, - вспоминает Шпеер, - Гитлер, повернувшись ко мне, сказал: “До сих пор так принимали только одного немца - Лютера! Когда он ездил по стране, люди стекались издалека и приветствовали его, как сегодня приветствуют меня”.

Эта огромная популярность была более чем объяснима: никому иному, как Гитлеру, народ приписывал успехи в хозяйстве и внешней политике и с каждым днем все больше видел в нем воплощение глубоко укоренившейся мечты о могущественной, верящей в себя, внутренне единой Германии.

2 августа 1934 года умер Гинденбург. Спустя час после его кончины Гитлер издал указ о слиянии постов рейхспрезидента и рейхсканцлера, приняв на себя и важнейшую функцию командующего вооруженными силами. Тотчас бывший ефрейтор отдал приказ о принесении ему присяги. Теперь Гитлер получил официальный титул “фюрер и канцлер германской империи”, что соответствовало русской пословице “И царь, и бог, и воинский начальник”.

Волк в овечьей шкуре

В исторической литературе политика Гитлера 1933-1935 годов получила наименование политики “мнимого миролюбия”. “Минимум шесть лет, - сказал он в марте 1933 года своему ближайшему окружению, - нам придется поддерживать состояние своего рода “гражданского мира” с европейскими державами. Бряцание оружием сейчас неуместно”. Кульминацией его политики добрососедских отношений была большая “речь мира”, произнесенная 17 мая 1933 года, и как вытекающий из нее факт - заключение в январе 1934 года мирного договора со злейшими врагами - поляками, к которым было больше всего территориальных претензий.

В те же годы “мнимого мира” за кулисами “коричневой империи” делались совсем другие шаги - Гитлер усиленно, втайне готовился “расширять жизненное пространство”, всемерно наращивая военный потенциал. Добившись освобождения от выплаты долгов по займам 20-х годов (а это ни много ни мало 23,3 млрд. марок), он использовал освободившиеся средства на приобретение вооружений и стратегического сырья. И расходы на это росли чуть ли не в геометрической прогрессии: 1933 год - 277 тысяч долларов, 1934-й - 1 млн. 445 тысяч долларов. Германия покупала у США самолеты, Британия поставляла моторы. Принадлежавшие Дюпону “Дженерал моторс” и “Опель” снабжали немецкую армию автомашинами, танками, мотоциклами. На фашистов работал построенный Фордом мощный автозавод в Кельне.

Получая иностранные кредиты, Германия спешно создавала свою промышленность. Осенью 1936 года был принят так называемый 4-летний план. Его основные задачи фюрер сформулировал так: немецкая армия должна быть за 4 года готова к военным действиям; немецкую экономику за 4 года следует перевести на военные рельсы, она тоже должна быть готовой к войне.

Одновременно шло укрепление армии. К октябрю 1934 года со 100 тысяч человек она увеличивается до 300 тысяч. Видя, что это сошло с рук, спустя 6 месяцев канцлер оповестил тогдашнего начальника генштаба Бека о том, что не позднее 1 апреля 1935 года аннулирует все военные ограничения Версальского договора. На встрече со своими покровителями-промышленниками договаривается о производстве достаточного количества оружия и боеприпасов, причем оружия новейших образцов, и просит обеспечить независимость от ввоза стратегического сырья, топлива, особенно бензина и синтетического каучука.

Деньги брал где только мог. Собственно, это была забота “финансового гения” Я. Шахта. Вот лишь одна его афера. По инициативе Шахта германское правительство обесценило свои ценные бумаги (акции, гособязательства), хранившиеся в банках других стран, затем тайно, через подставных лиц, скупило их по курсу 12-18 процентов номинальной стоимости и вновь продало внутри страны за настоящую цену. Навар составил более четверти млрд. марок.

Гитлер беззастенчиво увеличивал госдолг. Если задолженность страны в конце 1932 года была 8,5 млрд. марок, то уже в 1939-м - 47,3 млрд. марок. Экономистам было ясно, что Германия неминуемо придет к финансовой катастрофе. Это было очевидно и Гитлеру, но он как-то обронил: “Если мы не выиграем войну, все и так пойдет прахом. В таком случае чем больше долгов, тем лучше”.

На “подвиги” Гитлера воодушевляли политика и конкретные действия его сподвижников по будущей оси Рим - Берлин - Токио. В 1927 году правительственный кабинет в Японии возглавил воинственный генерал Танако. Он тут же вручил императору секретный меморандум, в котором изложил свою программу по укреплению могущества Японии, названную историками программой “крови и железа”. Предусматривалось завоевание Маньчжурии и Монголии, Китая, СССР. Не исключалось и столкновение с США, дабы показать янкам, кто хозяин в Азии.

Взрыв 18 сентября 1931 года железнодорожного полотна в Лютяогу, севернее Мукдена, сначала не привлек внимания мировой общественности. Но именно он послужил сигналом к осуществлению планов Танако к началу войны с Китаем, которая продлилась 15 лет. В оправдание своих агрессивных действий японское правительство заявило, будто они вызваны необходимостью “защиты Азии от коммунизма”. Захват Маньчжурии и образование марионеточного государства Манчжоу-Го изображалось как создание плацдарма для обороны “цивилизации”. На самом же деле это была часть плана “Оцу”, которым предусматривался захват советского Дальнего Востока: первый удар по Владивостоку, второй - через Монголию в район Читы.

3 октября 1935 года Муссолини без объявления войны вторгся в Эфиопию. Достаточно было перекрыть Суэцкий канал или ввести эмбарго на поставки нефти, чтобы тут же пресечь агрессию, сделать небоеспособной технически оснащенную итальянскую экспедиционную армию, но внутренние противоречия Европы представили Муссолини почти неограниченную свободу маневра. Тем не менее к концу года эфиопы приостановили наступление итальянцев, сражаясь чуть ли не копьями, тогда агрессор применил отравляющие газы и запрещенные международной конвенцией разрывные пули.

Гитлер на первых порах придерживался нейтралитета в этой войне, поначалу у него не складывались отношения с дуче, но затем занял сторону Италии. Главным для него здесь было другое - он, словно ястреб, следил за реакцией стран Антанты и США на действия Муссолини и, когда увидел нерешительность западных держав, а также полный паралич Лиги Наций, тут же сам кинулся за добычей: 7 марта 1936 года немецкие войска заняли Рейнскую область, которая являлась демилитаризованной зоной. Поводом для этого послужил факт ратификации мирного договора между Францией и СССР. Он осознавал большой риск этого шага и как потом признался, первые двое суток были самым волнующим моментом его жизни, и больше такого груза он не хотел бы брать на свои плечи в ближайшие лет десять.

Ему было чего волноваться. Ведь строительство вермахта только начиналось, в случае серьезной схватки он мог выставить лишь горсточку дивизий против почти двухсот дивизий Франции и ее союзников. “Если бы французы вошли тогда в Рейнскую область, - заявил Гитлер чуть позже, - нам пришлось бы с позором и бранью отходить”... Но он не встретил сопротивления, используя лишь три батальона. Речь в рейхстаге, которой оправдывал акцию, была шедевром демагогической игры на противоречиях западных стран, их страхе перед большевизмом, характерных и для Германии, и для Европы.

Как только волнения из-за этой акции чуть-чуть улеглись, его взор повернулся на Восток. Опять-таки движущей силой этого поворота служило усиливающееся осознание коммунистической угрозы. Одобренная в 1935 году Коминтерном новая тактика действий народных фронтов привела к впечатляющим успехам: в феврале 1936 года левые победили на выборах в Испании. 4 июня было сформировано правительство Народного фронта во Франции. Шестью неделями позже, 17 июля, военный мятеж в Марокко положил начало гражданской войне в Испании.

На обращение испанского правительства за помощью к Франции и СССР вождь мятежников генерал Франко ответил аналогичной просьбой к Германии и Италии. Гитлер тут же направил в распоряжение Франко легион “Кондор”: летчиков, танкистов, артиллеристов и механиков численностью около 14 тысяч человек. С помощью немецкой авиации Франко смог перебросить свои подразделения через море, создать плацдарм в континентальной части Испании, а также бомбить Мадрид. В ходе этого инцидента фашистские державы, державшиеся ранее порознь, и их лидеры, придирчиво присматривающиеся друг к другу, сплотились и создали провозглашенную в конце октября 1936 года “ось Берлин - Рим”. 25 ноября того же 1936 года Берлину удалось завершить “ухаживание” за Японией подписанием Антикоминтерновского пакта. В секретном протоколе констатировалось, что обе державы обязуются проводить согласованную политику по отношению к СССР. Год спустя к Антикоминтерновскому пакту присоединилась Италия, окончательно оформив треугольник “Рим - Берлин - Токио”, обрисовав контуры и расстановку сил перед Второй мировой войной.

“Пятерка” по поведению

Историки приходят к выводу, что в те роковые 1936 - 1937 годы у Гитлера окончательно созрел и план будущих захватов, определились конкретная схема агрессии, очередность ударов. Этому способствовал и один сравнительно малоизвестный, но очень важный факт - встреча министра иностранных дел Великобритании лорда Галифакса и Гитлера в ноябре 1937-го. В ходе беседы Галифакс подчеркнул желательность и важность соглашения между Германией и Англией для всей европейской цивилизации и выразил уверенность, что “существующие ныне недоразумения вполне могут быть улажены”, тем более что английское правительство осознает: “Фюрер осуществил великое дело не только для Германии, благодаря уничтожению большевизма в собственной стране он преградил ему дорогу в Западную Европу, вследствие чего Германия по праву может считаться бастионом Запада в борьбе против большевизма...” Как видим, Гитлер получил у британцев “пятерку” по поведению, ему дали ясно понять, что Англия не станет вмешиваться в его действия, если они будут направлены на развязывание войны против СССР.

В том же ноябре 1937 года дал возможность своим приближенным заглянуть в планы на будущее. На секретном совещании в присутствии военного министра Бломберга, главнокомандующего сухопутными силами Фрича, командующего авиацией Геринга, министра иностранных дел Нейрата и полковника Хосбаха, исполнявшего обязанности секретаря, Гитлер заявил: с Версалем и большевизмом покончено и лет через 6-7 он приступит к осуществлению программы “расширения жизненного пространства”. Возможно, сделает это и раньше, при условии если будет нейтрализована Франция. Тут же и определил первые жертвы - Чехословакию и Австрию.

Фрич, Бломберг и Нейрат возразили, не потому что были не согласны, а потому что знали - Германия еще не готова к войне. Гитлер, не церемонясь, сменил их. Всего же в затеянной Гитлером “чистке” на пенсию было отправлено 16 пожилых и нелояльных к нему генералов, 44 других просто смещены. Одним махом, без малейших признаков сопротивления военных, Гитлер устранил сдерживающий барьер в армии. И не ограничился перетряской вермахта. Пост министра иностранных дел занял Риббентроп, а министра экономики - Вальтер Функ.

Поблажка за поблажкой

В марте 1938 года двести тысяч немецких войск вошли в Австрию. 13 марта сам Гитлер под колокольный звон пересек австрийскую границу и прибыл в родной город Баунау. С балкона ратуши произнес речь о своей особой миссии.

Западные державы, правда, изъявили некое вялое беспокойство в связи с действиями Гитлера. Но и только. У каждой из стран были свои заботы. Франция глубоко погрязла во внутренних проблемах. Да и Англию Австрия не волновала. Она отклонила советское предложение провести конференцию по недопущению дальнейших захватов территорий Германией. Не состоялась даже сессия Лиги наций - обескураженный мир отказался теперь от символических жестов возмущения. Его совесть, как писал с горечью Стефан Цвейг, “слегка поворчав, забывала и прощала”.

Легкость, с которой Гитлер реализовал задачу первого важного этапа своей политики, побуждала его тут же перейти к следующему шагу. Спустя две недели после аншлюса Австрии, в ходе встречи с руководителем судетских немцев Конрадом Генлейном, который жаловался на притеснение немцев в Чехословакии, он выразил решимость разрешить этот вопрос. Проблема Судетской области, где проживало свыше 3 млн немцев, использовалась им лишь как предлог для нападения. Выбирая момент вторжения, Гитлер разжигал страсти внутри Чехословакии. 12 сентября 1938 года на партийном съезде в Нюрнберге он официально заявляет: “Я ни при каких обстоятельствах не стану с бесконечным терпением взирать на дальнейшее угнетение наших братьев в Чехословакии... Немцы в Чехословакии не беззащитны, и они не брошены на произвол судьбы...”.

Мир понял: вот-вот грянет война. И тут неожиданный ход делает Чемберлен - решает провести переговоры с Гитлером. Фюрер, по его словам, был “полностью ошеломлен таким шагом”. Но был и польщен - 70-летний Чемберлен был готов впервые в своей жизни сесть в самолет ради встречи с канцлером. Очевидно, у Гитлера была и надежда поговорить с английским лидером о его давней идее - разделе мира. Согласно ей, Англия, как доминирующая морская держава, должна была владеть морями и заморскими территориями, а Германия, как неоспоримая континентальная держава, - огромным евразийским континентом. Но до обсуждения этих планов дело не дошло.

В ходе беседы фюрер без обиняков потребовал присоединения Судетской области к рейху, а когда британский визитер прервал его вопросом, будет ли он довольствоваться этим или же захочет разгромить Чехословакию полностью, в ответ услышал, что сейчас не время обсуждать будущие его действия. И хотя в своем отчете перед собственным кабинетом министров британский премьер объявил своего собеседника “самой ординарнейшей шавкой, которую ему когда-либо довелось встречать”, очередной ход Чемберлена снова удивил Гитлера. 22 сентября тот сообщил Гитлеру: как Англия с Францией, так и Чехословакия согласны на отделение Судетской области. Более того, Чемберлен предложил аннулировать договоры о союзе между Францией, СССР и Чехословакией.

Уступчивость Чемберлена лишала Гитлера повода начать войну. Получая поблажку за поблажкой, фюрер закусил удила: “Очень сожалею, господин Чемберлен, но с этими вещами я теперь согласиться не могу”...

Переговоры на этом не закончились, но обе стороны параллельно с ними начали военные приготовления. Прага призвала под ружье один миллион человек и могла вместе с Францией выставить армию почти в три раза больше немецкой. О своей готовности выполнять договор о помощи Чехословакии заявил СССР. Это несколько отрезвило Гитлера. Он продиктовал Чемберлену письмо, в котором, перейдя на примирительный тон, предложил автономию судет и гарантии существования Чехословакии.

Подарок на золотом блюдечке

29 сентября в Мюнхене собрались главы правительств Англии, Франции, Италии и Германии. После недолгого обмена мнениями Муссолини представил проект соглашения, который был составлен накануне вечером нацистами. Этот документ с несущественными поправками и был подписан. Он предписывал Чехословакии передать Германии в десятидневный срок около одной пятой своей территории. Она теряла четверть населения, около половины тяжелой промышленности, мощные укрепления на границах, новая линия которых уперлась в предместья Праги. Гитлер вырвал у превосходившей его по мощи коалиции обширную экономически крепкую область, улучшил свои стратегические позиции, получил крупные военные заводы, аэродромы и новые отрасли промышленности.

Когда американский обвинитель в Нюрнберге напомнил одному из приближенных Гитлера - Шахту о его участии в разграблении Чехословакии, в частности, о том, что он выгреб весь золотой запас страны, тот парировал: “Но, простите, пожалуйста, Гитлер же не взял эту страну силой. Союзники подарили ему эту страну... Имел место не захват, а подарок”. До заключения Мюнхенского пакта Гитлер не осмеливался даже мечтать о включении Судетской области в империю. Единственное, о чем он думал, это об автономии Судет. А затем эти глупцы, Даладье и Чемберлен, все преподнесли ему на золотом блюдечке...”.

Говоря о мюнхенском сговоре уже сидя в камере, Геринг рассказывал тюремному психиатру Джильберту, что при подписании соглашения “...никакого возражения против чего бы то не было. В конце концов, они ведь знали, что заводы Шкода и другие военные заводы находились в Судетской области. Более того, когда Гитлер потребовал, чтобы некоторые военные заводы, находящиеся за границами Судетской области, были переведены на Судетскую территорию, как только она к ним отойдет, я ожидал взрыва негодования, но не последовало и писка. Мы получили все, что хотели”. Провожая Чемберлена и Даладье после подписания соглашения, Гитлер с чувством брезгливости бросил Риббентропу: “Ужасно, какие это ничтожества”. Из Чехословакии в Германию было вывезено 1582 самолета, 469 танков, 2175 пушек, 43 876 пулеметов. Это дало возможность Гитлеру развернуть 51-ю дивизию и одну бригаду. На случай войны предусматривалось быстрое развертывание еще 52 дивизий. В целом в конце 1938-го германская армия насчитывала 1,4 млн человек.

Тем не менее Гитлер остался не совсем доволен Мюнхеном. “Этот Чемберлен не дал мне войти в Прагу”, - жаловался он Шахту.

Советский Союз, резко осудивший аншлюс Австрии, готов был прийти на помощь Чехословакии, с которой у него был договор о взаимопомощи, и даже двинул к границам свои войска, обратился к Польше с просьбой пропустить их через свою территорию, поскольку не имел общей границы, но получил отказ. Западные державы, как и Польша, во всем потакали Гитлеру.

Еще не высохли чернила на мюнхенском соглашении, как “Нью-Йорк геральд трибюн” 1 октября взахлеб призывала: “Дайте Гитлеру возможность воевать против России!”, “Германия должна создать великую империю... в просторах России”.

3 октября Гитлер пересек границу Чехословакии, а 21 октября дал указание о военной ликвидации остальной части Чехии, а также об овладении литовской Мемельской областью. И снова все это сошло ему с рук.

Жертвы собственных интриг

Теперь на его горизонте замаячила Польша. Не долго думая, Гитлер потребовал возвращения Данцига, который был изъят у Германии по условиям Версальского договора, и высказал намерение провести автостраду и железную дорогу в Восточную Пруссию через польский коридор. Польша категорически отвергла немецкие предложения. Ее поддержали Англия, Франция и США.

Привыкший к потаканиям, Гитлер не ждал такого поворота. По воспоминаниям адмирала Канариса, он воскликнул: “Я заварю им такое сатанинское зелье, что у них глаза на лоб полезут”. На следующий день объявил о расторжении германо-английского морского договора, соглашения о ненападении с Польшей и одновременно заключил военный союз с Италией (“Стальной пакт”). Но не от этого полезли глаза на лоб у западных лидеров. Гитлер резко меняет внешнеполитический курс и идет на сближение с СССР. Тут впору заметить, что наше правительство, резко осуждавшее агрессивные действия Германии, все же не прочь было мирно сотрудничать, как во времена Веймарской республики. Как утверждает И. Фест, Советский Союз неоднократно обращался к правительству рейха с предложением об урегулировании отношений, заменил даже министра иностранных дел Литвинова, человека западной ориентации, который в национал-социалистической пропаганде фигурировал не иначе как “еврей Финкельштейн”, на Молотова, но это никак не повлияло на улучшение отношений Германии и СССР.

Гитлер опасался Сталина. Лишь обида на Англию, а также возможность избежать войны на несколько фронтов толкнули его в объятия Сталина. Как заявил он, “...это пакт с сатаной, чтобы изгнать дьявола”. Тем не менее он заранее знал, что этот пакт недолговечен. 11 августа, за несколько дней до поездки Риббентропа в Москву, он сказал: “Все, что я предпринимаю, направлено против России. Если Запад слишком глуп, чтобы понять это, я буду вынужден добиться соглашения с Россией, разбить Запад, а затем, после его поражения, собрав все силы, двинуться на Россию”.

Заваривая “сатанинское зелье”, Гитлер не мог и представить, что сам отравится им, и действовал стремительно. 5 мая заместитель заведующего отделом печати МИДа Германии Штумм повел зондирующий разговор с поверенным в делах СССР в Берлине Г. Астаховым. 6 мая Гитлер, как отмечал в своих мемуарах советник германского посольства в Москве Г. Хильгер, потребовал информацию о предполагаемой позиции СССР в случае предложения с германской стороны коренного улучшения советско-германских отношений. 20 мая посол Шуленбург встречается с Молотовым и ставит вопрос о переговорах и заключении торгового соглашения между двумя странами. Советская сторона выразила сомнения по поводу переговоров в связи с тогдашним состоянием советско-германских отношений. 28 июня Шуленбург сообщает Молотову, что Германия предлагает не только нормализовать отношения с СССР, но и решительно улучшить их. 3 августа посол снова говорит об этом. 14 августа Риббентроп уполномочивает своего посла в Москве начать переговоры о его встрече с советским руководством. 15 августа Шуленбург на встрече с Молотовым просит принять Риббентропа. Снова ставит вопрос об этом 17 августа. 19 августа заключается германо-советское торговое соглашение с предоставлением СССР кредита в 200 млн марок.

Но Сталин не спешит на встречу с Риббентропом и просит уточнить цель визита в СССР главы немецкого МИДа.

Как видим, инициатива Пакта о ненападении исходила от Гитлера. Сталин к этой инициативе относился настороженно. У него были другие планы - заключить общее соглашение с западными державами, но Англия и Франция противились этому. Переговоры военных делегаций СССР, США и Англии длились несколько месяцев и зашли в тупик. 7 августа был отозван из Москвы глава миссии Великобритании Стрэнг, а французы бойкотировали любые предложения. Тем не менее Сталин ждал сигнала из Лондона до последней минуты, дождался лишь туманного сообщения от МИДа о готовности подписания некой военной конвенции. В этих условиях Сталин согласился на приезд Риббентропа. Это было сделано в ответ на очередную телеграмму из Берлина от 21 августа и на полученное сообщение о том, что на 23 августа согласован прилет в Англию Геринга для “урегулирования разногласий”. В последний час Гитлер отменил полет Геринга, и ночью 24 августа был подписан советско-германский договор о ненападении, знаменитый пакт Молотова - Риббентропа. Западные державы стали жертвами собственных интриг: ставка на то, чтобы стравить Гитлера со Сталиным, а самим остаться над схваткой, оказалась в данный момент битой. Заключение мирного договора между СССР и Германией стало мировой сенсацией. Наиболее болезненно его восприняли Англия, Франция и Япония.

Характеризуя политику Англии в период летнего кризиса 1939 года, один из ближайших сподвижников Рузвельта Гарольд Икес отмечал: “Англия давно могла договориться с Россией, но она продолжала обманывать себя иллюзией, что ей удастся столкнуть Россию с Германией и таким образом самой выйти сухой из воды... Мне трудно порицать Россию (за заключение Пакта о ненападении с Германией. - Авт.). Как мне представляется, один Чемберлен виновен в этом”.

Сегодня заключение договора СССР с Германией толкуется по-разному, демократы критикуют за это Сталина, особенно напирая на секретный протокол о присоединении Прибалтики к СССР. Но даже Черчилль одобрил данный шаг Кремля. Выступая по радио 1 октября 1939 года и говоря о выдвижении вперед советских границ в результате пакта Молотова - Риббентропа, он заметил: “То, что русские армии должны были находиться на этой линии, было совершенно необходимо для безопасности России против немецкой угрозы. Во всяком случае, позиции заняты и создан Восточный фронт”. Тот же Черчилль в секретном послании Сталину 21 июля 1941 года писал: “Я вполне понимаю военное преимущество, которое вам удалось приобрести тем, что вы вынудили врага развернуть силы и вступить в боевые действия на выдвинутых вперед западных границах, чем была частично ослаблена сила его первоначального удара”.

Необъявленная Вторая мировая

Вечером 31 августа 1939-го команда штурмбанфюрера СС Альфреда Науйокса инсценировала нападение поляков на немецкую радиостанцию в Гляйвице, передала в эфир короткое заявление, произвела несколько выстрелов в воздух и оставила на месте акции несколько трупов отобранных для этого заключенных. Немногими часами позже, когда забрезжило утро 1 сентября, поступило донесение польского коменданта форта Вастерплятте майора Сухорского: “В 4.45 броненосец “Шлезвиг-Гольштейн” открыл со всех своих стволов огонь по Вастерплятте”. Одновременно перешли в наступление с исходных позиций войсковые соединения, сосредоточившиеся вдоль германо-польской границы. И хотя объявления войны не было, в Европе заполыхала Вторая мировая. Между тем 31 августа, выступая с речью в здании оперы Кролля, Гитлер клялся в своем миролюбии и “бесконечном долготерпении”, заверяя в дружбе с Советским Союзом.

Польша отчаянно ждала военной помощи или хотя бы облегчения своего положения от Англии и Франции и слишком поздно поняла, что осталась без реальной поддержки. Между тем, по условиям франко-польского соглашения 1939 года, Франция обязана была на третий день после объявления всеобщей мобилизации начать военные действия против Германии, а на 15-й день перейти в наступление главными силами. На деле же на третий день она решилась лишь на объявление войны, а на 15-й - занялась разработкой оборонительной линии Мажино. И англичане действовали пассивно, хотя 25 августа тоже подписали договор с Польшей. К 15 октября, когда военные действия уже были закончены, Великобритания направила на континент вначале 4 дивизии. Боевое же соприкосновение с немцами произошло лишь 9 декабря - в этот день во время разведывательной операции погиб первый английский солдат.

Война с Польшей продолжалась 18 дней. Немцы без особого труда заняли Брест-Литовск и остановились. Сталин однако медлил с вступлением в Западную Белоруссию. Гитлер озаботился этим, Риббентроп уполномочивает посла в Москве Шуленбурга напомнить СССР о договоре Молотова - Риббентропа. 17 сентября советские войска перешли границу. Белорусы встречали их цветами.

6 октября Гитлер прибыл в Варшаву, чтобы отметить первую из своих блицпобед. Приняв там парад войск, в кругу приближенных заявил, что намеревается истребить большую часть населения, а остальных поляков сделать рабами. Первоначально он отторгнул от Польши обширные земли на западе и присоединил их к рейху, остальные получили название “генерал-губернаторств”, но 2 августа 1940 года объявил, что вся Польша является составной частью германской империи.

На Нюрнбергском процессе немецкие генералы единодушно утверждали, что германский блицкриг в Польше можно объяснить лишь бездеятельностью западных держав. Так, Йодль, в частности, говорил: “Если мы не потерпели крах еще в 1939 году, то объясняется это лишь тем, что во время польского похода примерно 100 французских и английских дивизий, дислоцированных на Западе, пребывали в полном бездействии, хотя им противостояли всего лишь 23 немецкие дивизии”.

Вскоре после захвата Польши Гитлер созвал военачальников и держал перед ними трехчасовую речь, резко критикуя тех, кто выступал против агрессии. То и дело он заявлял: “Ни военный, ни штатский человек не могут заменить меня. Я убежден в силе своего интеллекта и решительности... Никто не достигнет того, чего достиг я. Я веду немецкий народ к огромным высотам... Я не остановлюсь ни перед чем, я уничтожу любого, кто будет мне препятствовать...”.

Генералы, словно нашкодившие школьники, молчали, хорошо зная, что так оно и будет. Перед их глазами стоял военный министр Бломберг, которого фюрер убрал, использовав в качестве предлога его женитьбу на женщине, которую гестапо объявило бывшей проституткой, хотя сам Гитлер одобрил выбор Бломберга и был у того на свадьбе; снял главнокомандующего сухопутными войсками Фриче по шумному обвинению в гомосексуализме, отправил в отставку других “умников”, а опорой своей сделал бесцветного, льстивого генерала Вильгельма Кейтеля, чья привычка соглашаться со всем, что говорят начальники, дала ему прозвище “кивающая задница”.

Странная война

Многомесячное “противостояние”, а по существу, бездействие войск Франции, Англии и Германии в первый год Второй мировой войны получило наименование “странной войны”, хотя странного тут ничего не было. Англия и Франция ждали, что Гитлер не остановится на Польше, а пойдет дальше на Восток. Но они ошиблись. 10 октября 1939 года Гитлер подписал так называемый приказ № 6 о подготовке военной операции против ненавистной ему Франции. Наступление предполагалось вести через Бельгию и Голландию.

О вероломстве Гитлера говорит такой факт. 10 октября он подписывает план вторжения во Францию, хотя 4 днями раньше на весь мир протрубил о том, что готов созвать мирную конференцию и заключить мирный договор с Францией и Англией. Пока мировое сообщество “переваривало” этот миролюбивый шаг фюрера, он “прибрал к рукам” 9 апреля 1940 года Данию, затем Норвегию, а 10 мая 1940 года начал поход против Франции, которая 22 июня капитулировала. Гитлер лично прибыл в Компьен, чтобы присутствовать при подписании капитуляции. Выбрал Компьен конечно же не случайно. Именно там, в лесу, 11 ноября 1917 года главнокомандующий союзными войсками маршал Фош в салон-вагоне специального поезда принял капитуляцию кайзеровской Германии. В задачу автора не входит анализ всех причин, которые привели к поражению Франции. Главную из них назвал Черчилль: Франция была побеждена еще до начала военных действий против нее. И с ним нельзя не согласиться. Французы-мюнхенцы воевать против Гитлера никогда не собирались. Еще 1 сентября 1939 года, в день нападения на Польшу, во французском парламенте прозвучало: “Главный враг Франции не Гитлер, а СССР и коммунисты!”.

В Компьене Гитлер был наверху блаженства. Еще бы! Он осуществил две свои главные цели: “Позор Версаля смыт!”, “Честь Германии восстановлена!”. Но упоение фюрера победой над Францией и Европой, правда, омрачил тот факт, что 23 июня, то есть всего через день после капитуляции Франции, новый глава британского правительства Уинстон Черчилль заявил о решимости продолжать войну с Германией до победы. Позиция же Гитлера по отношению к Англии для большинства исследователей остается и до сих пор загадочной. Фюрер мог разгромить крупные силы британцев под Дюнкерком, наступая на Париж, но, видимо, вспомнив свою “Майн кампф”, остановил танки всего лишь в 20 километрах от города, дав возможность почти четырехсоттысячному английскому корпусу эвакуироваться. После взятия Парижа отдал приказ срочно подготовить операцию “Морской лев” по сокрушению Англии прыжком через Ла-Манш, но затем отказался от этого шага, перейдя к воздушной битве, и активно взялся за план “Барбаросса”, но перед этим захватил еще Югославию, Грецию, Крит.

21 июня 1941 года, в очередной раз плюнув на мирный договор, без объявления войны Гитлер начал осуществление главной своей задачи - расширение жизненного пространства на Восток, то бишь осуществление “дранг нах Остен”. “В этой связи, - подчеркивает авторитетный немецкий историк Г. Якобсен, - необходимо разрушить одну все еще распространенную легенду: германское нападение на Советский Союз в 1941 году (как об этом свидетельствуют результаты изучения документальных источников) не явилось превентивной войной. Решение Гитлера осуществить его было порождено отнюдь не глубокой тревогой перед грозящим Германии предстоящим советским нападением, а явилось конечным выражением той его агрессивной политики, которая с 1938 года становилась все более неприкрытой”.

Исчерпывающий вывод.

Америка долго находилась как бы на распутье. Выжидала и колебалась. Ее правящие круги, казалось, все еще не вполне отдавали себе отчет в том, какие истинные цели преследуют фашистские захватчики, какие беды они несут Европе и миру в целом. По существу, курс этих кругов... мало отличался от политики руководящих кругов Англии и Франции, которые были вовсе не против того, чтобы фашистская Германия канализировала свою агрессию на Восток, чтобы она обрушилась на СССР.

Перелом в настроениях Вашингтона обозначился лишь тогда, когда обжигающее дыхание войны стало доходить и до США. После нападения Германии на СССР перед каждым американцем встал во всем суровом виде вопрос: “Какая страна будет очередным объектом гитлеровской агрессии?”

Да, Второй мировой могло не быть. Но очень уж многие политики не только желали, но и делали все для того, чтобы она свершилась.

_______________________________________________________________________________

© AFP PHOTO / FRANCE PRESSE VOIR

Почему Гитлер начал войну с СССР

70 лет назад - 22 июня 1941 - Германия напала на Советский Союз. Первый директор Германского исторического института в Москве в интервью Deutsche Welle рассказывает о том, почему Гитлер начал войну с СССР

- Когда именно в Германии было принято решение о нападении на СССР?

Это решение было принято в ходе успешной для Германии кампании во Франции. Летом 1940 года становилось все более очевидным, что будет планироваться война против Советского Союза. Дело в том, что к этому времени стало понятно, что Германия не сможет выиграть войну с Великобританией имеющимися техническими средствами.

То есть осенью 1939 года, когда началась Вторая мировая война, планов нападения на СССР у Германии еще не было?

Идея, может, и была, но конкретных планов не было. Были также сомнения относительно таких планов, которые позже, однако, были отброшены.

- В чем заключались эти сомнения?

Начальник генштаба сухопутных войск Франц Гальдер (Franz Halder) был не против войны, но в одном стратегическом вопросе он расходился во мнениях с Гитлером. Гитлер хотел захватить Ленинград из идеологических соображений и Украину, где были крупные промышленные центры. Гальдер с учетом ограниченных возможностей немецкой армии считал важным взять Москву. Этот конфликт остался неразрешенным.

Другой вопрос - снабжение немецких войск боеприпасами, амуницией, продовольствием. По этому поводу звучали самые громкие предостережения. Военный атташе Германии в Москве предупреждал о том, что СССР - огромная страна с огромными расстояниями. Но когда начальник хочет войны, предупреждения об опасностях нежелательны. Недавно в Пентагоне не очень хотели слушать людей, которые сомневались в том, что у Ирака есть оружие массового уничтожения.

- Действительно ли Гитлер был главной движущей силой этой войны?

Да. Посол Германии в СССР надеялся на то, что отношения будут хорошими. Однако посол не играл большой роли, когда речь шла об определении немецкой политики.

Стратегические поставки сырья из Советского Союза были очень важны для военной кампании Германии. Кроме того, СССР пропускал транзитом поставки из Юго-Восточной Азии. Например, каучук для производства шин. То есть, были важные стратегические причины не начинать войну против Советского Союза, но военные, которые заискивали перед Гитлером и конкурировали между собой, пытались перещеголять друг друга, предлагая планы нападения на СССР.

- Почему Гитлер так хотел этой войны?

Во-первых, это были идеологические причины, изложенные еще в его книге «Майн кампф» - жизненное пространство для немцев и получение доступа к сырьевым ресурсам. Но из этих соображений войну можно было начать в любой момент. Поэтому должны были быть дополнительные причины, и главной из них в тот момент была невозможность выиграть войну с Великобританией.

Чем вы объясняете то, что советский лидер Иосиф Сталин игнорировал подготовку Германии к войне, ведь сообщения разведки об этом были?

Эта пассивность основывалась на убеждении в том, что Гитлер не будет настолько глупым. Сталин до вечера 22 июня 1941 года думал, что это - операция немецкого генералитета без ведома Гитлера, имеющая целью подставить его. Лишь затем были отданы решающие приказы Красной армии о разгроме и преследовании противника повсюду. До этого момента Сталин, очевидно, отказывался верить в то, что действительно произошло.

Гитлер и немецкие генералы были убеждены, что войну с Россией можно выиграть за три месяца. Эти взгляды разделяли на Западе, на фоне успехов немцев в Европе, особенно - быстрой победы над Францией.

Если судить по секретным документам, в частности сообщениям разведки, создается впечатление, что спецслужбы СССР знали о предстоящем нападении Германии, но армию об этом не информировали. Так ли это?

Да, по крайней мере, в армии не была объявлена тревога. Сталин был убежден, что любая провокация может заставить Гитлера напасть на СССР. Он думал, что если демонстрировать неготовность к войне, Гитлер сосредоточится на западном фронте. Это было большой ошибкой, за которую Советскому Союзу пришлось заплатить высокую цену. Что касается данных разведки, то сообщения о сроках нападения постоянно менялись. Немцы сами занимались дезинформацией. Тем не менее, вся информация о предстоящем нападении поступала к Сталину. Он все знал.

Это было связано с завершением подготовки вермахта к этой войне. Но, в конце концов, он все-таки оказался не готов. Техническое превосходство было фикцией. Снабжение немецких войск наполовину осуществлялось при помощи повозок, запряженных лошадьми.

Начало лета было выбрано и потому, что затем с каждым днем возрастала опасность бездорожья. Немцы знали, что, во-первых, в России нет хороших дорог, а во-вторых, дожди в межсезонье их размывают. К осени немцев фактически остановили не силы противника, а природа. Лишь с приходом зимы германские войска снова смогли продолжить наступление.

Гитлер объяснял войну с СССР тем, что он якобы опередил Сталина. В России тоже можно услышать эту версию. А как вы считаете?

Подтверждения этому до сих пор нет. Но никто не знает, чего Сталин хотел на самом деле. Известно, что был план Жукова о нанесении превентивного удара. Он был передан Сталину в середине мая 1941 года. Это произошло после того, как Сталин выступил с речью перед выпускниками военной академии и сказал, что Красная армия - это наступательная армия. Жуков видел в немецких военных планах большую опасность, чем Сталин. Он тогда возглавлял Генеральный штаб и воспользовался выступлением Сталина как поводом для разработки плана упреждающего удара с целью предотвращения немецкого наступления на востоке. Насколько нам известно, Сталин этот план отклонил.

- Могла ли Германия выиграть войну против СССР?

Если учесть, что Сталин и его система не хотели сдаваться, не останавливаясь ни перед чем, а советских людей в буквальном смысле гнали на эту войну, то Германия не могла ее выиграть.

Но было два момента. Первый - в начале войны, а второй - в октябре 1941, когда немецкие войска уже были истощены, но они начали наступление на Москву. У русских не было резерва, и Жуков написал в своих мемуарах, что ворота на Москву стояли широко открытыми. Передовые отряды немецких танков вышли тогда на окраины сегодняшней Москвы. Но дальше идти они не могли. Сталин, очевидно, был готов снова попытаться договориться с Гитлером. По словам Жукова, он вошел в кабинет к Сталину в тот момент, когда тот прощался с Берией со словами о поиске возможности сепаратного мира с немцами. СССР якобы был готов к большим уступкам Германии. Но ничего не произошло.

- Какие были планы у Германии в отношении оккупированных земель?

Гитлер не хотел оккупировать весь Советский Союз. Граница должна была проходить от Белого моря на севере вдоль Волги на юг России. У Германии не было достаточных ресурсов для оккупации всего СССР. Планировалось вытеснить Красную армию на восток и сдерживать при помощи ударов авиации. Это была большая иллюзия. На оккупированных территориях должны были воплощаться в жизнь национал-социалистические представления. Точного плана не было. Предполагалось, что немцы будут властвовать, а местное население - выполнять рабскую работу. Исходили из того, что миллионы людей умрут от голода, это было частью плана. Вместе с тем Россия должна была стать житницей оккупированной Германией Европы.

Когда, по-вашему, наступил переломный момент в войне, после которого выиграть ее для Германии было уже невозможно?

При условии, что Советский Союз не собирался сдаваться, а так оно и было, если не считать одного момента в октябре, выиграть войну было невозможно в принципе. Я бы даже сказал, что даже без помощи Запада Москве Германия не могла выиграть эту войну. Тем более что советские танки, как Т-34, так и тяжелый танк «Иосиф Сталин» превосходили немецкие модели. Известно, что уже после первых танковых сражений в 1941 году конструктор Фердинанд Порше (Ferdinand Porsche) был отправлен на фронт в составе комиссии, чтобы изучать советские танки. Немцы были очень удивлены. Они были уверены, что их техника намного лучше. Выиграть эту войну Германия не могла никак. Была лишь возможность договоренности на определенных условиях. Но Гитлер был Гитлером, и под конец войны он вел себя все более безумно, как Сталин в начале - то есть был отдан приказ ничего не сдавать врагу. Но цена была слишком высока. Немцы не могли себе этого позволить в отличие от СССР в начале войны. Советский Союз потерял миллионы людей, но резервы оставались, и система продолжала работать.

Профессор Бернд Бон веч (Bernd Bonwetsch) - немецкий историк, основатель и первый директор Германского исторического института в Москве, автор публикаций по германо-российской истории

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.